Марта безотказно соглашалась посидеть с детьми, понимая, что нам с Мэтью так важно побыть вдвоем после стольких недель разлуки и всех последующих хлопот, пусть и радостных, связанных с рождением близнецов. В эти драгоценные моменты, принадлежа только друг другу, мы гуляли вдоль рва и строили планы преобразований в замке. Я интересовалась, какое место самое солнечное, чтобы устроить там ведьмин огород. Мэтью выбирал дерево, на котором он построит домик для игр близнецов, когда они подрастут.

Но какими бы прекрасными ни были эти прогулки вдвоем, мы стремились как можно больше времени проводить с нашими детьми. Мы садились возле камина в спальне и смотрели, как Ребекка и Филипп извиваются и подползают ближе друг к другу. На личиках брата и сестры отражался неподдельный восторг, а их ручонки крепко сцеплялись. Наибольшее счастье близнецы испытывали, находясь в телесном соприкосновении, словно за месяцы, проведенные в моем чреве, они привыкли к постоянному контакту. Мы клали их спать в одну колыбель. Конечно, скоро они вырастут и им вдвоем станет тесно, но пока размеры колыбели позволяли. И в каком бы положении мы их ни укладывали, брат и сестра неизменно заключали друг друга в объятия, прижимаясь лицом к лицу.

Каждый день мы с Мэтью работали в библиотеке, выискивая подсказки относительно нынешнего местонахождения Бенжамена. Мы искали сведения о таинственной иерусалимской ведьме и ее не менее таинственном ребенке. И конечно, о Книге Жизни. Вскоре Филипп и Ребекка привыкли к запаху бумаги и пергамента. Их головки поворачивались на звук отцовского голоса. Мэтью читал вслух отрывки из документов, написанных на латыни, греческом, окситанском, старофранцузском, староанглийском, на нескольких старогерманских диалектах и уникальных местных говорах, которые знал Филипп-старший.

Лингвистическая идиосинкразия Филиппа отражалась и на порядке хранения книг и персональных документов. Например, разыскивая документы времен Крестовых походов, мы натолкнулись на удивительное письмо епископа Адемара, оправдывавшего духовные мотивы Первого крестового похода. И здесь же по совершенно непонятным для нас причинам затесался список покупок, датированный серединой 1930-х годов. Филипп просил Алена, находящегося тогда в Париже, прислать ему: новые туфли от Берлути, экземпляр книги «La Cuisine en Dix Minutes»[50], а также третий том «Науки жизни», написанный Г. Дж. Уэллсом, Джулианом Хаксли и Дж. П. Уэллсом.

Это время, проводимое в семейном кругу, было просто чудом. Мы смеялись и пели, удивлялись совершенству наших крошечных детей и задним числом рассказывали друг другу о своих тревогах, связанных с беременностью и возможными осложнениями.