* * *

Фереи прислали парламентеров спустя два дня после взятия Ривалека.

Шестеро седобородых старцев час стояли на коленях у границы лагеря, прежде, чем Валежный решил снизойти и выйти.

Его это коробило, унижение старости – гадость. Но – иначе просто не поймут.

И выйти следовало строго определенным образом. При всем параде, со свитой… все правильно.

Горе побежденным.

Победа одних, поражение других, все это нарочито, подчеркнуто, ярко…

– Что вам угодно?

Один из стариков поднял голову. Валежный подумал, что ему уже лет под сто, как бы не больше. Дряхлый, аж рассыпается…

– Генерал, ты идешь по нашим горам, словно великан. Ты повергаешь ниц своих врагов. Мы умоляем тебя уйти… хватит жертв. Хватит горя…

Валежный хмыкнул.

– Когда вы несли горе в наши дома, вы не слушали никого. Почему я должен вас послушать?

– Потому что твой дом в огне, генерал. Ты можешь сжечь наши дома, но и свой ты не спасешь.

Валежный нахмурился.

– Все верно. Я сожгу ваши дома и уйду через горы. В Чилиан. Меня пропустят, даже не сомневайтесь. А Русина пусть горит – не я ее поджигал.

– Но стоит ли тогда….

– Стоит, старик. Мне столько раз не давали этого сделать, – кровожадную улыбку Валежного можно было помещать на плакаты и пугать детей по ночам, – что сейчас я хочу отыграться напоследок. Даже если и сдохну – то со вкусом вашей крови на губах!

– Мы умоляем тебя остановиться.

– Вас не трогали чужие мольбы…

– Чего ты хочешь, генерал?