— Его дала мне бабушка, — гладко ответила она, — в качестве подарка на шестнадцатилетие.

Выражение её лица выдало больше, чем она хотела.

— А где она его взяла? — спросил я.

— Мой дедушка дал его ей однажды на годовщину, или, по крайней мере, так она мне сказала. Она уже мертва, так что я не могу спросить её, насколько давно это было, — ответила она. — Ты это хотел знать?

Я почувствовал себя ужасно за то, что уничтожил кольцо её бабушки:

— Роуз, почему?! Я мог бы использовать что-то другое!

Прежде чем я смог продолжить, она закрыла мне рот ладонью:

— Не надо, Мордэкай. Если тебе что и нужно усвоить, так это то, что у других людей тоже есть право приносить что-то в жертву. Моя бабушка гордилась бы, увидев, на что пошло её кольцо, и я более чем готова его отдать, если это вернёт Дориана и Пенни.

Я осторожно встал, и оглядел стоявшую передо мной женщину. Я всегда знал, что Роуз была прекрасна, но последние несколько дней показали мне глубины её духа яснее, чем когда-либо прежде. Она была более чем просто прелестной — она обладала состраданием и благородством духа, редко встречающегося в кому угодно, мужчине или женщине.

— Я не могу быть уверен, что всё это сработает, Роуз, и если нет, то второй попытки не будет.

Она не дрогнула:

— Я не ребёнок, Мордэкай. Я знаю, что нет никаких гарантий. Я знаю, что случится, если завтра всё пойдёт не так, — сказала она, уставившись на меня снизу вверх, и на миг наши лица сблизились настолько, что я чувствовал у себя на лице её дыхание. Миновал долгий миг, прежде чем она отвела взгляд, и я выдохнул с облегчением… и, к моему вечному стыду — с некоторым сожалением. — Зачем тебе бумага? — внезапно спросила она, нарушив повисшее в воздухе напряжение.

— Позволь мне показать тебе, — сказал я, и, сложив лист в виде маленького квадратика, открыл одну из шкатулок, и положил его внутрь. Вставленный в крышку другой шкатулки рубин засветился мягким красным светом.

— Что это значит?

Я толкнул ей шкатулку со светящимся самоцветом:

— Открой её.

Подняв крышку, она посмотрела внутрь, и тихо ахнула, когда увидела, что было внутри. Протянув руку, она вытащила маленький лист сложенной бумаги.

— Очень хитро! — объявила она. — Работает в обе стороны?

Я кивнул, и она положила бумажку обратно в шкатулку, которую держала. Как только она закрыла крышку, свет на самоцвете погас, а самоцвет на первой шкатулке — загорелся. Она открыла её, и вытащила тот же листок бумаги.

— И с помощью этого ты можешь посылать сообщения между шкатулками, — сделала она наблюдение.