Наконец, осмотр заканчивается и на лице мужчины сквозь настороженность проступает человеческое выражение. Он пересекает комнату и, повернувшись ко мне спиной, набирает на передатчике какой-то номер.

— Всё готово?

Я задерживаю дыхание, вслушиваясь в окружившую меня тишину. К сожалению, собеседника Лавджоя я расслышать не могу, но зато следующая фраза инквизитора расставляет все по местам:

— Надеюсь, в этот раз все пройдет без эксцессов. Я слишком долго готовился.

Трубка передатчика с треском опускается на рычаг и я уже готовлюсь с облегчением выдохнуть, как Вальтц поворачивается и пристально глядит на меня.

И я застываю, как статуя, как перепуганный зверек, глядя в светлые, чересчур светлые глаза инквизитора. Кажется, у него есть подозрения касательно моего уединения.

И точно откликаясь на мои мысли, мужчина делает шаг, другой. Он не идет к шкафу — скользит, точно змея и теперь нас разделяет каких-то жалких полметра. Не смея вдохнуть, я как завороженная наблюдаю, как он поднимает руку. Ещё чуть-чуть и…

Резкий сигнал передатчика ломает весь ужас момента. Поморщившись, Вальтц с каким-то затаенным раздражением поднимает трубку:

— Да! Ну?.. И что?

Изо всех сил вцепившись в рукав мундира, я жду решения своей невеселой участи. Но, наверное, тримудрая Богиня в этот раз милосердна, потому что после непродолжительного молчания в комнате раздается резкое:

— Как так получилось?! Я еду!

С какой-то странной смесью ужаса и неверия я, будто в медленном сне, наблюдаю, как Лавджой выходит из комнаты. Как только дверь за ним закрывается, время вновь набирает ход. Я слушаю быстрые шаги по коридору, скрип ступеней и, наконец, громкий хлопок внизу.

И лишь тогда, осознав, что осталась одна, я позволяю себе уткнуться в рукав пахнущего можжевельником мундира и судорожно втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Во что я себя втравила? И во что… втравил себя он?

Повторный хлопок двери — на этот раз осторожный — раздается через несколько минут. Я вновь замираю. Но на этот раз зря — поднявшись по лестнице неизвестный посетитель останавливается, а затем тишину дома прорезает голос Ирмиса:

— Мейд?

— Я здесь! — я отталкиваю дверцу шкафа и почти сразу нос к носу сталкиваюсь с дознавателем. Ирмис серьезен и собран, как и обычно при исполнении.

— Что-то узнала?

— Да, но немного. Кто-то его сорвал. Он уехал.

— Понял уже, — почесывает затылок мужчина, — я так и понял, когда он вылетел из дома. Даже защитную вязь не поставил. Признаться, я за тебя испугался.

— Я в порядке, — словно желая убедиться в этом, я обхватываю себя за плечи, — Ирмис, мне кажется, это он.