Я много видел дебилизма в этом мире и уже думал, что привык. Но моя онемевшая в открытом положении челюсть с этим была не согласна. Главнокомандующий эльф еще содрогался в конвульсиях, когда Катя пыталась его спасти, но потом его сердце остановилось навсегда.

У.

Меня.

Нет.

Слов.

Вся оперативка молча смотрела на переломанный трупик. Я наконец-то вышел из ступора, подбежал к эльфу, вцепился ему в шею клыками, впрыснув огромное количество яда. Но ничего не произошло. Привычные картинки чужой памяти не пролетели перед глазами.

Не знаю сколько времени прошло, но первой очнулась Катя. Она огласила диагноз пациента:

— Ну, он помер. Бом, ты… дурак?

Пум!

Гым въебал брату такой подзатыльник, что с потолка посыпались жуки. Бом возмутился:

— Бить — разбудить! Всегда так делать! Маман так делать, когда война! Вождь! — обиженно ткнул в меня пальцем орк. — Ты сказать будить! Я будить! Откуда знать, что эльф подыхать! Маленький орк не подыхать, а хрупкий ушастый подыхать! Как так?

Я открыл было рот, но Гым въебал брату еще раз.

Улук-Урай сделал «фейспалм». Мне кажется, или вампирские уши услышали от него слово «гомик»?

Бори стал рвать волосы из бороды.

Торкх опять раскашлялся. Отвары быстро перестали работать.

Горец подошел к лыбящемуся на полу Дрыну, поднял копье, вздохнул, повернулся в сторону Бома.

— Да че я-то?! — взревел Бом в искреннем недоумении и попятился к выходу. — Вождь приказать! Вождь!

И выскочил наружу. Горец зашагал за одноруким идиотом. В его глазах горел гнев предков.

Какое-то время было тихо. Только эльфийский трупик скромно побулькивал.

— Я это… подышу выйду, — официально заявил я.