Глядя в спину новобранца, Пентери представил, как здорово было бы вновь оказаться среди сверстников. Салентина и мужчиной-то назвать сложно – так, желторотый юнец с пушком на подбородке. Коротко стриженные светлые волосы, круглое лицо, вечное нытье и хныканье – сущий ребенок. Пентери почувствовал себя обманутым. Он не мог дождаться зари, когда в палатки вернутся центурионы, а лагерь наполнится гулом голосов и хриплым смехом – вот оно, лучшее лекарство от одиночества. Его самые счастливые воспоминания касались ночных посиделок у костра с товарищами: они рассказывали истории, пили и вместе поедали дневной паек. Изредка на огонек приходили «старички» и вспоминали былое: как они загоняли под землю порождения тьмы, выкуривали остроухих из имперских деревень и поселков, а порой даже расправлялись с шайками отступников.

Стало совсем темно, и лужайку теперь освещал лишь костер, который развел Салентин. Стоило солнцу скрыться за горизонтом, как небо заволокло облаками. Над морем Ноцен стоял густой туман, из-за которого водная гладь казалась совсем темной. Языки пламени танцевали перед новобранцем, отбрасывая на лужайку дрожащие тени: казалось, будто в каждой палатке кто-то дергается в сумасшедшем танце при свете костра.

– Простите, сэр, – жалобно протянул Салентин. – Простите, кажется, я ранен.

Он повернулся к Пентери и показал ему щепку, застрявшую в подушечке пальца. Что-то во взгляде новобранца окончательно вывело легата из себя.

– Заноза… За-но-за! – взревел он. – Проклятье! Что же ты будешь делать, когда нападут кунари? Начнешь ныть в надежде, что они перестанут кромсать тебя на кусочки? Или прикроешь товарища хныканьем и соплями вместо того, чтобы поднять щит? – Он вынул из ножен меч и угрожающе поднес его к носу Салентина, отчего тот упал на локти и стал еще больше похож на беззащитного ребенка. – Поверь, эта штука куда опаснее, чем деревянная щепка в твоем пальчике!

Он с трудом отвернулся от новобранца и вернул клинок в ножны. Плечи его дрожали. Еще один взгляд на мальчугана, и он совершит то, о чем потом горько пожалеет. Пентери сделал глубокий вдох, затем с шумом выдохнул, стараясь успокоиться. Он слышал лишь свое тяжелое дыхание и потрескивание дров в костре.

– Простите, сэр. Я пойду работать. Вы правы, это пустяк, маленькая заноза. Сэр, я…

– Хватит, – перебил его Пентери, не поворачиваясь, и расслабил руку, лежавшую на рукоятке меча. – Новобранец Салентин, я буду говорить медленно и четко, чтобы ты ни в коем случае не истолковал мои слова неверно. С тех пор как на меня взвалили твое обучение, я все время решаю одну и ту же проблему.