Гоблины снова закекали.

- Я думал, ты хоть одного к делу пристроишь, - сказал Сраный Дракон. – Ты ж, кажется, хотел.

- Поганка подрастет – пристрою. Если она меня не прирежет раньше. Или я ее.

- А остальные?

- Остальные?.. Не расстраивай меня. Они только песенки петь умеют, да попрошайничать. И даже этого не умеют. Их потолок – мелкий разбой. А в нашем деле думать надо, мозгой шевелить.

Остальные покивали. Ублюдок все-таки умный.

- Хе, Ублюдок, что ж ты детям от своих мозгов не отсыпал? – хмыкнула Тонкая Кишка. – Ах да, у тебя же их нет.

- Чо, тля, сказала?! – выхватил нож Ублюдок. – А ну иди сюда!

- Ща!.. – выхватила нож и Тонкая Кишка.

Остальные принялись их подбадривать. Конечно, потеря кого-то из подельников ухудшает долгосрочные перспективы. Зато в краткосрочной остальные выиграют, потому что их доли подрастут. Будучи гоблинами, они и так часто теряли подельников.

То, что Тонкая Кишка – баба, их тоже не смущало. Это у людей зашкварно мужику с бабой драться. Гоблинам безразлично, кто какого пола. Они просто живут и жарят тех, кого удастся уболтать или связать. Иногда таким образом получаются новые гоблины. Иногда нет, потому что природа против.

- Я надеюсь, ты хотя бы это описывать не будешь? – спросил Дегатти.

- Дегатти, из-за тебя мои рассказы все короче и короче, - упрекнул его Янгфанхофен.

- Не, в этот раз я с ним согласен, - встрял Бельзедор. – Сам удивлен. В моем окружении много гоблинов, конечно, но я как-нибудь обойдусь без описания их интимной жизни.

Через полминуты Тонкая Кишка сдалась. Убрала нож, заискивающе улыбнулась и попросила прощения. Ублюдок фыркнул. В шайке он был самым старым, без одного глаза, с длинным шрамом на лице. За почти сорок лет жизни он много чего повидал и много где побывал, но не обо всем рассказывал.