Она вздохнула:

— Двинули, любовь моя болезная…

Мы покинули магазин и направились к станции.

Сзади охреневшие мужики тащили куда-то в складские помещения приходящего в себя товарища. Ничего, сейчас стадо добежит, еще больше охренеют. Они такого точно не видели никогда. И не увидят, если мозги есть. Будут сидеть в подсобке, никто к ним не сунется. Это все по нашу честь тут бегает…

До Триумфальной оставалось пересечь всего два двора. Бежим через них. Вокруг — пустота. Сзади, из-за домов злобной лавиной накатывает армия Хозяев, впереди сами Хозяева, их пока не видно, но они там, тут даже напрягаться не надо. Веет таким холодом и мощью, что по коже мурашки. И мы идем к ним. Камикадзе…

— Может они опять просто в мозгах поковыряться хотят? — спросила у меня в голове Настя.

— А ты им позволишь?

Смесь страха и отвращения, потом нарастающий гнев:

— Обойдутся! Застрелишь меня, если что?

— Обойдешься! Вот, если еще раз что-нибудь такое ляпнешь, тогда точно застрелю! — я даже остановился.

— Что? — спросила она, тоже встав. Я подошёл к ней, положил руки на плечи, прижался очками к ее очкам. Прошептал:

— Настя. Я не дам им сделать с тобой ничего плохого. Ты — мое все, моя жизнь. Костьми лягу, зубами рвать буду, но не дам. Это не пустые и громкие слова. Загляни в меня, ты можешь. Я просто знаю, что все будет хорошо. Почему, как, понятия не имею, просто знаю и все. Тогда, на стадионе, тоже под молотками были, но ведь прорвались! И сейчас прорвёмся! Верь мне, Настенька, не получат эти твари тебя.

— Спасибо. — тоже шепотом ответила она, окатив меня волной нежности и любви. — Я верю… Только костьми ложиться не надо. Тогда и мне смысла жить не останется…

Стоим посреди двора, обнимаемся. Двое влюблённых в сердце жестокого, страшного мира, обложенные со всех сторон зубастыми тварями и их отвратительными создателями. Почему все так? Почему для того, чтобы найти что-то на самом деле настоящее и искреннее, нужно попасть в страшный ненастоящий мир. Любовь — дикая, всепоглощающая, чем хуже все вокруг, тем она горячее и безумней. Дружба — искренняя, верная, крепкая. Ненависть — обжигающая, сводящая челюсти до хруста зубов… А там, в далеком, оставшемся только в памяти, мирном, реальном мире, который вроде бы и является настоящим, наоборот, все чувства какие-то плоские и словно бы искусственные…

Метрах в ста, из-за угла кирпичного здания вылетели первые Косяки. Трое. Самые шустрые и голодные. За ними серыми тенями неслись Уроды. Авангард прибыл. Сейчас подтянется основное войско.

Мы быстро пересекли двор и вышли на Триумфальную.