Стремительные полупрозрачные ленты Дятлов со свистом рассекли воздух рядом. Настя рыбкой нырнула под одну из них, перекатом ушла от другой, и грациозно выпрямившись, продолжила бег, на ходу меняя магазин. Мне пришлось прыгать. Длинный язык, выпущенный в меня, шел прямо мне в живот. Я крутанулся высоким сальто, уворачиваясь от него, и тут же в воздухе дернул тело в сторону, чудом разминувшись с еще одним зеленым клинком. Приземлился на обе ноги, побежал за Настей. Несмотря на ментальный пресс Ануннаков, скорости были бешенные, хотя долго двигаться в таком режиме невозможно. Каждый новое движение, шаг, рывок — давались хоть немного, но тяжелее предыдущего.

Пострелять в ответ нам не дали. Хитрожопые Дятлы не просто втягивали свои языки в себя после промахов, а изгибали их, меняя направление и траекторию движения, стараясь достать нас уже обратным ходом своих странных конечностей. Пришлось снова прыгать, уворачиваться, перекатываться и немыслимо извиваться в полете. За это время мы покрыли максимум метров пятьдесят. Атаковавшие нас с обеих сторон Дятлы плавными, но очень быстрыми прыжками двинулись следом, опережая нас и сужая угол. Последний просвет впереди, свободный коридор, в конце которого находился Леха, оказался перекрыт двумя бесформенными кусками слизи. Остальные Дятлы двигались параллельно и сзади, полностью взяв нас в окружение. Сами Анунахеры маячили за лоснящимися спинами своих верных псов, стараясь больше не лезть на передовую, а поливать нас испражнениями своих мозгов оттуда. Сверху все так же, словно две громадные могильные плиты, висели корабли.

Воспользовавшись паузой, Настя, не снижая скорость, саданула длинной очередью по днищу одного из них. Никаких взрывов и разлетающихся осколков. На миг сверкнуло все-таки пробитое защитное поле, а на бежевом теле корабля появилась пунктирная линия пулевых попаданий, словно по бетонной стене постреляли из обычного автомата. Громада чуть вздрогнула, но не более того. Никаких других видимых последствий Настиной атаки так и не проявилось, если не считать все того же треугольного отверстия в центре, которое начало быстро открываться и вскоре достигло метров пятнадцати в поперечнике. В темном нутре я ощутил нарастающую и аккумулирующую в бешено крутящуюся воронку ледяную энергию хозяев, которая заполнила отверстие и, все сильнее набирая обороты, начала вытягиваться хоботом вниз.

— Хер с ним, с кораблем! — крикнул я, поливая огнем двух Дятлов впереди. — В горбатых стреляй!

Настя послушно опустила ствол автомата и начала выцеливать ближайшего Ануннака, прячущегося за телами своих солдат, а я снова переключился на одного из Дятлов, снаряжая каждый кусочек металла, вылетающий из раскаленного дула калаша, яростью, гневом и чем-то еще, не имевшим названия, но обладавшим сокрушительной мощью моего перекачанного сознания. Но все равно было очень тяжело. Защитная оболочка пробивалась практически безболезненно, а вот когда пули входили в студенистую массу тела Дятла, каждое попадание отдавалось острой болью в висках. В итоге, в первый кусок соплей я успел всадить почти целый магазин, стреляя в конце практически в упор, прежде, чем тот соизволил издохнуть. Причем, не красиво взорваться, как раньше, а громко то ли хрюкнув, то ли всхлипнув, осесть вдруг лишившейся опоры кучей зеленого киселя и растечься во все стороны вонючей дымящейся жижей. Я успел дострелять остаток патронов в его соседа, когда сзади, слева и справа в нас вновь полетели упругие быстрые ленты. Опять прыжки, перекаты — все на пределе, все — в самый последний момент. А потом Дятел, в которого я только начал стрелять взял и тупо прыгнул на нас, с удивительной для такой махины прытью покрыв разделявшие нас два десятка метров.