— Плоть к плоти, прах — к праху, — выдохнул наставник ритуальную фразу.
Номори перевел дух (он не представлял, что будет делать, если ингернийцы потащат мертвеца за пределы поместья). Но испытания еще не кончились — некромант желал дать отчет о содеянном.
— Немного пощипало, но жить будут! — жизнерадостно сообщил он. — Это я про деревья. Внутрь пока ходить нельзя — все костной гнилью засыпано. Отвращающие амулеты Браймер раскидает сейчас, а чистить будем завтра, на свежую голову. Заодно и ловушку эту дурацкую найдем.
— Ловушку?
— Ага. Этот ваш буйный неупокоенный на одно Эхо не рассчитывал, что-то еще от себя навертел, а где — забыл.
— Вы что, общались с личем? — опешил Номори.
Во взгляде некроманта появилось сострадание:
— С нежитью нельзя общаться, — принялся растолковывать он. — С натуральной, я имею в виду. Но после заселения гулем в теле сохраняются фрагменты исходной личности, иначе получившийся уродец даже ходить бы не смог, понимаете? У этого уцелела кратковременная память, что-то из последних двух дней. Кстати, про появление Эха на территории поместья он знал, не исключено, что отвращающие знаки сам же и испортил.
— Зачем?!!
— Мне-то откуда знать? — искренне удивился некромант. — Хорошо хоть, про ловушку удалось выяснить.
— Скажите, — прищурился учитель Хан. — Что удерживало его в поместье?
— Ничего. Он просто ворота не нашел — тварь тупая, по углам тыкался. Эх, — лицо некроманта приобрело мечтательное выражение. — Был бы я тут сразу, такого зомби бы забабахал!
Тут он с неприятной заинтересованностью смерил взглядом одного из соратников.
— Но-но! — поднял палец тот и, сохраняя достоинство, поспешил убраться с глаз долой.
Приятно утомленные колдуны сели в свои грузовики и уехали, все прочие отправились в Кунг-Харн пешком. И только учитель Хан стоял, устремив в бесконечность пылающий вдохновением взгляд:
— Стечение обстоятельств создало неодолимую силу, а защитил от нее тоже случай. Симптоматично…
Часть девятая
Часть девятая
Только воистину здравомыслящий человек способен оценить очарование болезненного бреда. Дело не в тайной истине заведомо неадекватных ассоциаций, а в той тени сомнения, которую они бросают на наши собственные рассуждения. Выводя из равновесия, лишая самоуверенного довольства, заставляя тщательно обыскивать кладовые разума в поисках фальшивых драгоценностей.