Элис и Малкольм последовали за ним в большой сад, с двух сторон окаймленный зданиями. Высокие готические окна одного из них светились; Малкольм заметил, что внутри тянутся целые полки древних книг. Лорд Азриэл направился прямиком в угол сада и вошел в узкий коридор, озаренный, как и тот, что снаружи, мигающим желтым фонарем на стене.
Он остановился у больших дверей с двумя красивыми эркерными окнами по сторонам и постучал решительно и громко. Малкольм, не обращая внимания на сильную боль в левой руке, полез в рюкзак и нашарил на дне алетиометр, обернутый в черный бархат. Когда он вытащил инструмент наружу, покров спал, и золото сверкнуло в мутном свете.
– Что это? – спросил лорд Азриэл.
– Это подарок. Для нее, – сказал Малкольм и засунул алетиометр поглубже девочке в одеяльца.
В замке заворочался ключ, загремели засовы. Над головой оглушительно грянул гром. Дверь отворилась. На пороге показался джентльмен с лампой в руке, и в изумлении уставился на них.
– Азриэл? Неужели это вы? – воскликнул он. – Скорее, входите!
– Опустите лампу, Магистр. Вот сюда, на стол. Отлично.
– Да в чем де…
Когда Магистр обернулся к ним, Азриэл положил дитя ему на руки, прежде чем тот успел запротестовать.
–
– Убежище в колледже? Для ребенка?!
– Для моей дочери Лиры, как я и сказал.
– Но она не ученый!
– Значит, вам придется сделать из нее ученого. Что еще остается?
– А эти двое?
– Берегите их, как зеницу ока, – сказал лорд Азриэл и ушел.
Малкольм больше не мог стоять на ногах. Элис подхватила его и уложила на турецкий ковер.
Магистр захлопнул дверь.
В воцарившейся тишине тихо заплакала Лира.