Меня задело «были». Прошедшее время. Я выдохнула. Я не знала, как выразить это на бумаге, а Веран был мне не так близок, чтобы понять.

Яно не был влюблен в меня. Он думал, что влюбился в меня. Думаю, я всегда знала правду, но закрывала глаза — он любил то, что я принесла с собой.

Пока что все сценарии воссоединения с Яно заканчивались доброй помощью, но с долей испуга, это если он не отпрянет мгновенно. Что я буду делать, когда его глаза расширятся от шока, когда его ладони замрут, потянувшись ко мне? Он и люди вокруг него могли принять брак короля и ашоки, если его правильно подать. Но теперь власть и умения пропали. Он любил красивую певицу с хорошими словами и удобным несчастным прошлым. Не разбитую девушку с врагами при дворе.

Я поправила хватку на угольке, но не писала. Веран посмотрел на меня, на страницу, ждал.

За ивами раздался раскат грома.

Топот сапог, и Ларк села. Ее черная краска размазалась с одной стороны, бандана сползла с губ. Она испуганно посмотрела на небо. Она выругалась на восточном. Веран ответил, наверное, спрашивал, стоило нам переждать бурю.

Она встала и вышла из укрытия, щурилась, глядя на тучи, а потом повернулась и поднялась по камню, пропала из виду. Мы слышали, как от ее сапог падают камешки.

Ее голос вдруг разрезал воздух, резкий, как плеть. Веран вскинул голову, выпалил ответ. Они оба говорили слишком быстро, чтобы я могла понять.

Я потянула его за рукав.

— А?

— Бандит с прошлой ночи, — сказал он. — Доб Грязь… он поймал наш след, — он крикнул Ларк наверху. — Далеко?

Она ответила, и он перевел:

— Около мили.

Ларк спрыгнула с навеса, сапоги хрустели на земле.

— Нужно быстро ехать, — сказала она мне. — Ты в порядке?

Это было важно? Я взяла ее за протянутую руку, сжала пальцами татуировку воды на ее коже. Она подняла меня на ноги и ждала, пока я отыщу равновесие.

— Поедешь со мной? — спросила она. Ее моквайский был не очень внятным, грубым, но не из-за спешки, а потому что она учила его от низших слоев общества.

Я посмотрела на нее — она была на фут выше меня. Ее лицо было обветренным, в веснушках от жизни под солнцем в Феринно, у глаз были морщинки. Но глаза были ясными. И я поняла, что то, что посчитала яростью ночью, было ближе к бесстрашию, пугало только то, что она принимала неудачи.

Я кивнула, и она отошла к лошадям. Веран двигался по площадке под навесом, потушил костер, бросил вещи в сумку. Я старалась помочь, готовилась к поездке на лошади. Прохладный воздух летел от туч впереди. Я вышла под солнце, прищурилась, глядя на горизонт за нами. Фигура двигалась в миле от нас, спешилась рядом с конем. Он смотрел на каменистую землю, а потом выпрямился и повернулся в нашу сторону.