Но вопреки ожиданиям она не устала. Впервые на воле после сидения взаперти. Кажущаяся свобода – и такая тоска по свободе настоящей, режущая, разрывающая грудь… или это свежий воздух рвет легкие… ветер погони…

Они были в лесу, а она так устала видеть только камни крепости да еще небо над ними. Скачка, остановка, топтание на месте, кружение по лесу, снова скачка, но ей не было никакого дела, она мчалась бесцельно, свободная даже от азарта, с пустыми руками.

Измаил – а он все время был рядом – заметил это. Он подъехал к ней.

– Ты без оружия?

Она молча показала ему обе руки.

Он протянул ей короткое копье – такими были вооружены многие охотники. «Ничего не понял». Но объяснять ничего не стала.

– Без оружия? На кабаньей травле? Не испугаешься?

– Погляди кругом. Я и так среди кабаньей стаи. Разве я боюсь?

Измаил был обескуражен.

– Послушай, это все отличные люди, за что ты их не любишь?

– Моя любовь отдана тем, кто в ней действительно нуждается.

Тут он сам сказал:

– Не понял.

– А что ты вообще понимаешь? – огрызнулась она. – Что тебе, собственно, от меня надо, ты же давно меня не стережешь!

– Я хочу знать…

Она неожиданно смягчилась.

– Тогда не обижайся. Знать и понимать – не одно и то же. И я ведь хочу знать.

– Ты и так знаешь.

Опять эти слова!

– Ошибаешься. Я мало знаю и мало видела. Я никогда не видела моря, я никогда не видела гор. Всю жизнь я прожила в городе, стоявшем посреди плоской равнины, окруженной редкими лесами. Но я никуда не тороплюсь. Придет время, и я увижу все это и более того…