– Теперь слушай меня.

Они стояли друг против друга, разделенные костром. За огненной преградой – глаза ведьмы, как темная вода.

– Скажи, ради чего ты пришла сюда.

– Чтобы исполнилось мое желание.

– Назови свое желание.

– Я хочу, чтобы Торгерн вернулся.

– Готова ли ты призвать его?

– Да.

Будничным голосом Карен сообщила:

– Разденься донага и босая трижды обойди костер, но не выходя за круг, что я начертила. Идти нужно по ходу солнца. Затем встань так, чтобы дым омывал тебя с ног до головы, и мысленно призывай того, о ком думаешь. В этот миг он также будет думать о тебе. Вот все, что нужно.

После чего села на землю и подперла щеку кулаком. Самый тон ее, сухой и педантичный, как бы заранее исключал возможность оскорбления, но кто их знает, этих… Линетта молчала.

«События в сией главе подошли к повороту. Либо она сейчас повернется и уйдет, либо…»

Линетта бросила плащ на землю. Она сделала все, что ей велели. Карен не смотрела на нее. За годы знахарства она навидалась голых человеческих тел – мужских, женских, детских, старческих, живых и мертвых. Были среди них на редкость безобразные, были прекрасные. Возможно, тело Линетты было самым прекрасным из них, но смотреть на него Карен было неинтересно. Важно само действие.

Выйдя из дымового столба, Линетта не спешила одеваться, хотя было довольно свежо. Что она – знает, что хороша, и хочет покрасоваться? Карен улыбнулась ей ободряюще, но в ответ получила взгляд мрачный, пожалуй, даже яростный.

– А сейчас ты сделаешь то же самое!

Вот как? Ну, конечно, оскорбление было, а паче того – унижение. Благородная кровь, Господи Боже мой!

– Ты этого требуешь?

– Да! Требую!

«Ты хочешь отомстить? Очень хорошо, прекрасно! Я красавица – ты уродина, унизься предо мной! О, бедные, другого языка вы не знаете и не хотите знать… унижать, либо унижаться».

– Я говорила тебе, что магия опасна. – Линетта продолжала упорно смотреть на нее. – И если ворожбе помешают, могут возникнуть последствия, которых никто не предскажет.