Но Ардви уже салютовала ей, входя в комнату. Вода стекала с ее панциря и волос, выбившихся из-под шлема, но выглядела она бодро – какая Проклятая замечает дождь? А в глазах, пусть чужого, не здешнего цвета, если не почтение, то привычная преданность Старшей.

Ранд остановилась у двери, и Гейр не сделала ей знака, позволяющего уйти.

– В дозоре я встретила человека по имени Ассари, проводника ремеслом, – четко произнесла Ардви. – Он утверждает, что имеет нечто сообщить тебе…

– Где ты оставила его?

– На постоялом дворе у Вартари. Прикажешь доставить его в крепость?

– Прикажи, старшая! – Ранд рванулась было с места, но Гейр остановила ее.

– Я помню Ассари. Его можно впустить в Крепость. Но такой необходимости нет. Разве он в опасности?

– Он в безопасности. Кого ты пошлешь за ним?

– Никого. Поеду сама. Немедленно.

– Нет, не ты, Ардви. Ты устала, только что с дозора и заслужила отдых.

– Но я вовсе не устала, Старшая!

Она и в самом деле не выглядела утомленной. Но Гейр не видела причины доводить людей до износа.

– Или ты думаешь, Ардви, что я без тебя не найду дорогу?

Та покорно склонила голову.

– Ступай отдыхай. Ранд, подай мне плащ и панцирь. – Меч Гейр сняла со стены сама – к нему не должны были прикасаться чужие руки, даже руки сестры-Проклятой. – Кто на часах у наружного входа?

– Ауме.

– Кликни следующую смену и прикажи седлать коней. Вы с Ауме едете со мной. Все.

Дождь начинал стихать, когда они покинули Крепость, и уже почти перестал, когда они подъезжали к селению. До рассвета было еще далеко, но на юге над пустыней поднималось бело-фиолетовое свечение, исходившее из тех раскаленных далей, что недоступны человеку. Пограничные жители привыкли к нему и вовсе не замечали, а пришельцы боялись и считали дурным предзнаменованием.

Ассари, приученный спать чутко, сразу проснулся от топота копыт во дворе и, прислушиваясь к голосам внизу, стал быстро одеваться. Но когда он разобрал, перед кем так распинается Вартари, ему стало не по себе. Он, конечно, понимал, что Крепость быстро отзовется, но не предполагал, что к нему заявится сама Гейр, Старшая Крепости, – к человеку с сомнительным статусом бродяги, сомнительным даже здесь, в Круге, превыше всего в этой жизни ценившем неизменность.

Их было трое. Одна оставалась внизу, с лошадьми, другая встала снаружи, у двери, а Гейр вошла. Ассари, как всегда, прижав руки к груди, низко поклонился. Но на сей раз его почтительность не была шутовской маской, скрывавшей презрение и насмешку. Гейр он видел лишь однажды и довольно давно, но не спутал бы ее ни с кем из воительниц Крепости, хотя выделял ее внешне только белый плащ – знак старшинства. Однако если бы некий идеальный дух Проклятой мог получить телесное воплощение, оно было бы именно таким – сильное, великолепное тело с безупречной мускулатурой, темное лицо с неподвижными правильными чертами, черные, зеркально блестящие волосы. Этот лик казался бы безжалостным, если бы не был воодушевлен мыслью о Служении. Гейр. Само Служение. Чистокровная Проклятая.