На второй день после шторма, пока офицеры на дирижабле пытались разобраться, куда все же их занесло, их настигли военные дирижабли катаев. После обмена вымпелами и флажковыми сообщениями, капитан предъявил их дирижабль к досмотру, несмотря на то, что посольский дирижабль по всем правилам досмотру не подлежит. Вымпел и регалии, нанесенные на судно, не оставляли никаких сомнений в посольской принадлежности судна. Состыковавшись, на судно перешло большое число катайских военных, которые в первые же минуты объявили их дирижабль арестованным до выяснения всех возникших обстоятельств и потребовали сдать всю власть их судовой команде. Капитан, не имея никакой возможности сопротивляться, подчинился грубой и превосходящей их силе, сдав командование судном. Катайская команда привела их дирижабль в воздушный порт Кинг Фой. Арестованных в кандалах отправили в местную тюрьму, где через неделю над ними состоялся суд. Посчитав, что команда дирижабля и все пассажиры нарушили какие-то их законы, лично Павел не понял, судья приговорил всех к значительному денежному штрафу, отказ от уплаты которого, заменялся трудовой отработкой, до уплаты в казну всей суммы. Это больше было похоже на рабство. Возражения капитана и его офицеров про посольство судьей приняты не были. Он слышал разговор судовых офицеров попробовать передать весточку об их судьбе на родину. Таких денег для оплаты штрафа ни у кого на борту не было, поэтому путь на трудовые работы их был предопределен заранее. Как он слышал, только команду отправили куда-то на каменоломни, а их, нескольких гимназистов видимо пожалели, отправив в работный дом на улице Гоу-куай-цзя, где местные ханьцы искали себе временных работников на поденные и разовые работы.

Работа была тяжелой. Приходилось заниматься всем — таскать камень, стройматериалы, рубить лес, убирать дворы, собирать урожай в садах. Кормили мало и плохо, частенько били. Особенно рукоприкладством увлекались наниматели из простых. Однажды в работном доме сломалась механическая мельница. Работа была не сложной, но его потуги заметил сам хозяин работного дома. С тех пор его, Ну Хэ (раб господина Хэ), начали отправлять на работы по механике и паровой технике. Поначалу везло, все поломки были пустяшными. После, упросив господина Хэ, он обзавелся кое-каким струментом. Стали кормить лучше, бить стали меньше. Приходилось ему заниматься не так давно там появившимися паровыми движителями и паромобилями. Он не раз мечтал, что вот вскоре откроется дверь, ему сообщат об ошибке, снимут с шеи рабский ошейник и отпустят, отправив на родину. Увы, день сменялся новым днем, но ничего не менялось. И обычно смотревший на все с оптимизмом, Павел стал предаваться унынию. Постепенно куда-то исчезали ребята, жившие в работном доме вместе с ним. Что с ними случилось, он понятия не имеет, но предположения у Павла были самыми плохими.