Из работного дома однажды его забрали военные. Слух о том, что там есть раб, способный отремонтировать любую механику и паровую технику, тут слава бежала впереди него самого, достигла ушей катайцев-военных. И в один из дней, вернувшись после очередного ремонта, его ждала двойка солдат с мечами в руках. Только и сказали, что он идёт с ними. Вышедший хозяин молчал. Ни куда, ни чего — стражи не объясняли. Они только привели его на склад в воздушном порту, где среди множества ящиков стояло два новеньких полуразобранных бронехода, недавно доставленных из Мерикании. Там он стал Ну Ли.

— Ты знаешь, я слышал от Варвары твоей, что тебя похоронили — прервал я его рассказ.

Павел, услышав от меня эти слова, вновь с грустью вздохнул: — Значит не ждут там более.

— Да ты что. Не грусти, Паш. Вернёшься! Обязательно вернёшься. Расскажешь им все. Даже не думай!

— Обещаешь, князь?! — чумазый Павел, словно копируя ребят, тоже вдруг взялся меня чествовать.

— Обещаю…только, Паша, прекрати называть меня князем — совершенно не представляя, как я буду воплощать в жизнь только что данное ему обещание: — И пошли. Тебя еще в порядок привести нужно. И нас ждут, смотри.

— Басурман! Черт языкастый! Охмурил, значит, чужанин, наших глупеней?! — кричит мне один.

— Головы им заморочил?! Их значит, княже, туда пошлешь! А сам — в сторону и фьюить! — уже другая.

— Пустоплет городской! — донеслось с третьей стороны.

— Да что случилось-то? В чем вы меня теперь обвиняете?

— Что-что? Детей наших глупых почто на свою войну тянешь. Сам иди на войну, а их не трожь!

— Это я ваших «детей» на войну посылаю?! Так! Да! — кричу: — Вы это их называете глупыми детьми?! Их?! — показываю я на стоящую рядом нашу команду: — Да эти парни умнее вас оказались. Они сами пошли на войну. Сами приняли решение и пошли. Поняли, что к чему, в отличие от некоторых. И побили всех оставшихся в селе катайцев, да, с моим участием, но! Ваши глупые «дети» сами добыли у катайца себе оружие. Поборов свой страх, они взялись за оружие и выиграли этот свой первый бой. Пускай малый бой. И он — самый важный бой! Тот самый, в который вы, отцы и деды, побоялись влезть, отправив своих детей прятаться за скирды. Здоровенный, рядом стоящий, мужик недовольно бурчит:

— Княже, мал ты еще нас поучать. Поучалка не выросла небось. Не поглядим, что княже, император с войском далеко. А мы — вот они!

Не обращаю внимания на этот выпад, хотя ответить ему ой как хотелось:

— А теперь мы идем отбивать у катайца, Евграф Степановича. Кстати, на минуточку, вроде как старосту вашего. Или, скажете, это тоже не ваше дело? Что, забыли о нем и поминай теперь, как звали? Или, скажете, это дело мое?!