– Не было никакого дяденьки. Идем. Если перестанешь скакать и вертеться, куплю тебе мороженое.
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Иван Сергеевич Прасолов выбрался из жаркой баньки на веранду и с непередаваемым удовольствием погрузил пышное раскрасневшееся лицо в кружку ледяного пива.
– Хорошо-то как, товарищи, – выдохнул он, когда в кружке под шапкой пены осталась едва ли половина.
Еще один кандидат в члены, пожилой, но бодрый Влас Кондратьевич Чумак, тонко крикнул в открытую дверь:
– Петюня! Еще пивка холодненького нам быстренько принеси!
За дверью в маленьком садике покачивались мокрые после дождя бутоны поздних цветов. Пахло свежескошенной травой и дымком из парилки. Петя не спешил.
– Петюня, дружок! – вновь крикнул товарищ Чумак. – Ты не оглох ли там, часом?
Откуда-то из мокрых бутонов долетело нечленораздельное ворчание.
– Петька, эх, Пе-е-етька-банщик, – пьяно нараспев произнес третий участник застолья, заместитель председателя ВЦПС Семен Иванович Закутайло, и вдруг гаркнул по-военному строго: – А ну, тащи быстро еще пива, Петька!
Именно Закутайло подговорил коллег в разгар суматохи вокруг Кубы оставить столицу и провести выходные у него на даче в «Лютиках». Пусть там военные разбираются! Авось как-нибудь все само рассосется. Жаль только – генерал Хвощов, первый зам. начальника Генштаба, не смог выбраться в привычной компании друзей, попариться и попить пивка с копченым терпугом. Не беда – они втроем за четверых напарятся и попьют!
– Петька! – хором грянули все трое.
Захрустели в саду цветы. Рухнул на гравийную дорожку хлипкий деревянный заборчик.
– Что такое? – подпрыгнул товарищ Закутайло, выронив полотенце.
Банщик Петька ввалился на веранду из сада, словно фашистский танк в деревню. Стеклянные кружки с пивом выпали у него из рук и с грохотом разбились об пол, взлетели пенные волны, вмиг обляпавшие всех с ног до головы. Петька зарычал, как смертельно раненный зверь, и повалился на пол, в кучу осколков, дрожа всем телом. От Петькиных густых каштановых волос шел едкий дым. Белый пушистый халат, в котором он еще десять минут назад исхлестал товарища Прасолова березовым веником до изнеможения, покрылся черными пятнами и тоже задымился.
– Врача! Господи, Пресвятая Богородица, прости нас, грешных! – взвыл Закутайло.