Однажды, в городе азриксов, он уже убил Тринику этим самым клинком; тогда Железный шакал принял ее облик, пытаясь остановить его. Демон в сабле уничтожил того демона, точно так же, как сейчас уничтожил демона внутри нее. Но тогда это был обман, уловка демона; сейчас все было по-настоящему. Он убил ее, чтобы спасти.

Он убил ее.

Ветер умер, крики умерли вместе с ним, а он все еще держал Тринику. Он держал ее, пока она не перестала дрожать и не повисла в кольце его руки; ее щека была прижата к его плечу, глаза закрыты. Он держал ее до тех пор, пока не вернулась тишина.

И именно тишина, в конце концов, сломала его. Отсутствие. Он вздохнул, не заботясь о сломанных ребрах, воткнувшихся в него, и закричал, мучительно и яростно; дикий крик эхом отразился от холодных стен трюма. Он вытащил саблю из тела своей любимой женщины, отбросил ее в сторону, достал второй револьвер и, все еще держа перед собой Тринику, выстрелил через плечо в устройство азриксов, потом еще и еще. Прозрачный корпус, который держал газ внутри, треснул в двух местах, и кусок похожей на кость оболочки отлетел в сторону, открыв странное устройство, искрившееся опасной энергией. Он продолжал стрелять, пока не опустел магазин, и продолжал стрелять даже после этого, пока рука в перчатке не сомкнулась вокруг его револьвера и не вынула его из руки. Он повернул голову и посмотрел в бесстрастную маску Морбена Кайна.

— Все кончено, — сказал Кайн.

Фрей крепко прижал Тринику к себе, на этот раз держа ее обеими руками, и беспомощно заплакал, как ребенок. Он чувствовал, как через его рубашку просачивается кровь — ее или, может быть, его. Он не знал. Он больше не знал, где заканчиваются его раны и где начинаются ее. Он знал только то, что она погибла, и это знание было всем.

Свет в трюме потускнел и изменился. Газ в устройстве азриксов начал изменять цвет, переходя от оттенков гниения и желчи к глубокому кроваво-красному. В его сердце появились черные гангреновые завитки, маленькие червячки молнии поползли вокруг трещин в корпусе, ищущие пальцы искали путь наружу. Одна из трещин захватила новый кусок, удвоив длину участка, находившего под давлением изнутри. От устройства стал исходить низкий звук, пульсирующий и угрожающий, становившийся все громче и громче.

— Мы должны идти, — сказал ему Кайн, его голос походил на негромкое жужжание.

Но Фрей не хотел никуда идти. Ему было наплевать на устройство, войну и глухие взрывы снарядов, бивших по корпусу «Делириум Триггер». Он был опустошен. Он хотел только одного — вернуть Тринику, как будто он мог силой воли исправить то, что сделал.