– Мир по дороге, добрые люди, – весело мотнул андархскими патлами Ворон.

– И тебе путь дорожка, сынок, – отозвались походники.

Можно было немного поговорить, но Ворон побежал дальше. Он приучит Шургý к постромкам и вьючку, чтобы сопровождала его, когда он на орудья будет ходить во имя Владычицы. А после…

Лыжи напрочь перестали касаться крепкого наста. Ворон ощутил крылья, воспарил к облакам, вдалеко увидел с высоты всю свою жизнь. Она была простой и понятной.

Когда-нибудь Правосудная даст ему время и укажет дорогу. На север. На Коновой Вен. В родные холмы. В Твёржу. Туда, где по сей день гадают об участи первенца и не ведают, какой гордой и строгой доли удостоился их Сквара. Быть оружной десницей Владычицы! Нести Её волю! Волчий зуб, лисий хвост…

Мама, атя, бабушка… брат Светелко…

И вот уже пронёсся под сильными крыльями туманный клуб Житой Росточи. Мелькнули две ёлки, росшие из одного корня. Широкой белой дорогой распахнулась Светынь… кивнули намёрзшими бородами утёсы правого берега…

Брат упорно виделся Ворону всё тем же «маленьким огнём». Хотя парнище наверняка вымахал косая сажень, удача, ате помощник… небось к Ишутке присватался…

Только бы учитель невредимым вернулся из Шегардая. Тогда всё будет. Всё сбудется.

Понемногу светало. Ворон улыбался встречному ветру, знай прибавлял шагу.

Большое островистое морцо, приютившее столицу Левобережья, называлось Воркун. Землю здесь меньше изломало в Беду, чем окрест Чёрной Пятери или возле Невдахи, но дорога, подходившая к городу с юга, почти вся пропала. У Горелого носа езжалый путь в самом деле сворачивал на застывшие хляби. Однако лёд Воркуна, изобильного ключами, стоял ненадёжно. Поэтому дорога, сколько можно было видеть, пролегала сущими локтями, опасливо перебегала от островка к островку. На перегонах через широкие ворги торчали вехи. От жерди к жерди тянулись верёвки. Вблизи и вдали ползли тёмные пятнышки: поменьше – пешеходы, покрупнее – санки с поклажей. Ворон начал было прикидывать напрямки, но одумался. Морцо незнакомое; ввергнешься в воду, намокнешь – стыдобушки не оберёшься и время драгоценное потеряешь!

Возле берега, там, где дно падало в глубину, во льду была выбита лунка. Ворон подошёл. Заботливо расчищенной проруби придали вид раскрытой ладони, только аршина в полтора шириной. Вода ходила далеко внизу, заплёскивала на гладкие зеленоватые стены. В сторонке торчком, чтобы снегом не заносило, стояла длинная пешня.

Ворон спустил с плеч кузовок, вынул лепёшку, надкусил, разжал пальцы над прорубью.

– Угостись со мной, батюшка Водяной, да уж и пропусти незаказно.