Джеб останавливается.

Я смотрю на него через плечо, и в горле становится комок.

– Ты придумал отличный план, но это не твоя война. Ты не готов сражаться с такими чудовищами.

Даже через маску уязвленный взгляд Джеба пронизывает меня.

– А он готов, да?

Я гляжу на Морфея. Крылья заслоняют его и маму, пока они распутывают сетки.

Я поворачиваюсь к Джебу.

– Думай что хочешь насчет того, что у нас с ним было, но я люблю тебя. У нас общие боевые рубцы, общая душа. Я не хочу это терять.

Джеб рассматривает оплавленный комочек металла, висящий у меня на шее.

– Да уж, я вижу, как хорошо ты позаботилась о моем сердце.

Я вздрагиваю от пронзительной искренности, которая прячется за насмешкой.

– Но ты теперь, наверное, уже поняла, что я никогда не сдаюсь без боя.

Он берется за цепочки, подтягивает меня ближе и целует. Это вызов Морфею – поцелуй, полный вкуса и страсти. Отпустив меня, Джеб упрямо выпячивает челюсть.

– Мы с тобой еще далеко не закончили.

Я слишком потрясена, чтобы ответить.

Наш тет-а-тет прерывается, когда игрушки-зомби будят деревья. На стволах широко разеваются рты, змееподобные ветви дрожат. Как и Червонная Королева, деревья привязаны к своим кадкам, к земле. Но я хорошо помню их подвижные зубы и десны, которые некогда видела в магазинчике Овцы. Если игрушки сумеют улизнуть от нас и забежать в лес, мы пропали.

Разбудив деревья, игрушки вновь скрываются в тени. Прерывистый плеск воды, зловещее хныканье и стоны – единственные знаки их присутствия. Временами там и сям мелькают фигурки; не считая этого, маленьких чудовищ почти невозможно разглядеть – они совсем близко к полу.

Не сказав больше ни слова, Джеб скатывает сетку для прочности и обвивает ею грудь и плечи, наподобие перевязи. Он достает из сумки очки для ночного видения и снимает маску. Берет пейнтбольное ружье и запихивает все шары с краской в сумку, которую вешает на плечо.

А потом подходит к Морфею, хватает его за руку и разворачивает.

– Ну-ка, прокати. Силенок хватит?