Выползок обернулся, собираясь сказать маре, что все удалось и пора уходить… но лишь выдохнул сквозь зубы черное словцо. Женщина скорчилась на пороге. Три стрелы. Одна в горло, две ниже. Странно, что еще жива, – пронеслось в голове. Выползок подошел, нагнулся.

– Дверь. Закрой.

Он угадал слова, которые мара уже не могла выговорить вслух. Бережно обнял тело, убрал с порога – и позволил двери закрыться. Сразу стало светлее. А еще… обыкновеннее. Ни холода по спине, ни острых льдинок в нездешнем ветре.

– Встать. Мне надо видеть твои руки, – велел кто-то, ткнув в спину острым.

– Нелепо пытаться смыть свой страх чужой кровью, – раздумчиво сообщил другой голос. – Идите и займитесь настоящим делом. Допросите заговорщиков, например. Но не вздумайте назначать виновных, со мной это не пройдет.

– Но ваше…

– О да. Мое слово. Моя воля. Все именно так и обстоит. Идите, не вынуждайте повторять приказ трижды. Увы мне, таковы люди. Или гибкость ума, или рвение.

Голос прозвучал мягко, но, о чудо, именно мягкость сделала приказ окончательным, не подлежащим обсуждению. Сталь убралась от спины выползка. Железные, грохочущие шаги удалились. Зато рядом присел кто-то легкий. Выползок обернулся, по-прежнему бережно обнимая тело мары.