– Кому лучше?

Мы успели спуститься в главный зал «Лилии», когда меня подкосил этот абсурдный довод. Я чуть не упала! Вцепилась в руку Якова и стала дышать медленно и ровно, уговаривая себя не ругаться громко и долго: дети пока что спят. Хотя эти дети могли бы успешно участвовать и в вооруженном разгроме артели, и в тайном выносе шуб из хорошо охраняемого магазина. Охотно причем, ага.

– Всем лучше? – предположил Яков и насторожился. Понял, что я не верю в такой ответ. – Мне? Нет, мне от моего же молчания не лучше, вот честное слово. Мне хуже! Меня надо пожалеть. Знаешь, как трудно молчать? Попробуй, сразу поймешь. Во, синяки под глазами. Это от молчания. – Он сменил тон, присмотрелся. – Юна, ты сегодня не мерзнешь?

– Значит, шубу ты приволок от большой заботы о моем здоровье.

– Еще я пригнал машину. Поехали.

Я кивнула и не стала развивать тему. Да, Яков каждый день смотрит с каким-то загнанным, затравленным видом. Замечает, наверное, как я бледнею и худею. Хотя на самом деле мне пока не особенно плохо. Я вызвала из-за порога привидение, я немножко мерзну и самую малость страдаю бессонницей. Но совершенно, ни на миг, не жалею о своем решении! Яков меня уважает и просто обязан принять это. Он, в общем-то, принимает. Выражая протест через дарение шуб. Сколько барышень в столице станут возражать против такого протеста? Одна я, пожалуй.

Прекращаю сопеть и думать о том, что прямо теперь бесполезно. Сажусь в машину, позволяя Якову за мной ухаживать. Открывать дверь, придерживать под руку, поправлять край пальто, закрывать дверь…

В салоне жарко. Я заняла место рядом с водителем и порадовалась. За рулем – Яков, а между сиденьями – корзинка с булочками. Вот снова злюсь! Сам голодный, а мне добыл завтрак. Я посопела… и принялась кормить злодея, который заодно и жертва.

Темный город был мокрым после вчерашнего дождя, болезненно-желтым в свете фар. Улицы кутались в газовый туман и все равно мерзли, даже свет фонарей – дрожал. Нахохленные вороны нехотя смотрели на пролетающий мимо автомобиль и сразу прятали головы под крыло… наверное, им не нравился запах топочного угля. Мне – тоже. Город осенью и зимой довольно-таки неуютен. Впрочем, с таким мнением не согласны ни Лёля, ни Паоло, ни Клим. Зато Вася-художник на моей стороне. Он прибыл вчера и весь день рисовал Микаэле. А я остервенело строчила варианты устава «Новой артели», чтобы не рыдать, глядя на старательно-бодрых Лёлю и Йена, на улыбчивого Паоло и беззаботного Ники. И, конечно, на тихого Яркута…

– Яков!

– Ум-м?

– Жуй как следует. Воду где искать? Ты ж подавишься.