Несколько десятков здоровенных парней, одетых в полный боевой доспех охаживали друг друга тупыми копьями, больше похожими на крестьянский ослоп.

Над полем стоял оглушительный треск стали и дерева, по крепости мало уступающего сверкающему металлу.

В воздух поднялись тучи пыли, под завесой которой скрылись и бойцы и зрители.

Прошло совсем немного времени, и пыль осела. Бойцов на поле заметно поубавилось. По всему полю катались под ногами шлемы, островерхие шишаки, плоские неуютные мисюрки с кольчужными бармицами. По неписанному правилу потеря головного убора считалась поражением. Как и потеря копья. Правда, совершенно невозможно было представить удар, способный переломить ратовище в руку толщиной. Но разлетались на куски, о чем красноречиво свидетельствовали там и сям валяющиеся их обломки.

Потерпевшие поражение уходили, уползали, или уносились за пределы поля, не забывая при этом хоть как-то оправдать свое поражение.

Победитель в паре тут же атаковал нового противника или подвергался нападению сам. На такие мелочи, как предупреждение о нападении, время не тратилось. Торжествовал главный принцип – кто смел, тот и съел. Бойцы не жалели ни копий, ни костей. То один, то другой валился на землю, сбитый могучим ударом под крики радости или вздохи сожаления не избалованных подобными развлечениями зрителей, которые давно забыли про хлеб и сало, про кувшины с молоком. И про напитки покрепче.

Прошло не больше часа и на поле осталось только двое. По их движениям, потому, как копья в их руках экономно, но мощно то останавливали атаку противника, то наносили удар, было нетрудно догадаться, что встретились многоопытные бойцы.

У обоих могучими ударами давно были уже искорежены, искалечены, изуродованы нагрудные и наплечные пластины. И шишаки давно утратили первоначальную гордую форму. Но сдаваться никто из них не хотел. Дрались молча и остервенело, давно забыв о том, что бой идет на тупых копьях. Молчали, затаив дыхание, и зрители.

– Толяна бы сюда, елы-палы! – долетел до Стаса полный сожаления голос стоящего неподвижно за его спиной Веселина. – Он бы показал им, что такое настоящий копейный бой. А на этот махач и смотреть противно.

Стас не мог не согласиться с парнем.

Бой и в самом деле не отличался разнообразием атак и ударов, красотой замысла и хоть каким-то подобием тактического рисунка.

Но все когда-то кончается. Тупой конец копья шарахнул прямо в личину. На усы и бороду хлынула кровь.

Пересмысл поднял руку, останавливая бой.

– Подойди, витязь… открой лицо и назови свое имя, чтобы люди смогли узнать победителя.