Особняк встретил меня робким светом в зашторенных окнах, бдительной охраной и мертвой тишиной. Она била по ушам похлеще, чем громкая музыка. Стоя перед высоким забором, я буравила взглядом заледеневший фонарь и думала, как попасть в дом. Ворота Зорьевы не запирали, охрану я могла проскочить, а вот дверь… Жаль, что дар не позволяет просачиваться сквозь стены! Звонить нет смысла – Нина меня не впустит, еще и полицию вызовет. Что делать? Лезть в окно?

Артем был рядом – так близко и так недосягаемо далеко. Я чувствовала его теплый отпечаток, видела огонек в темноте. Странный огонек… Тусклый и невнятный. А ведь нас разделяло несколько метров. Сердце гулко стукнулось о ребра и замерло. С Артемом что-то случилось! Неспроста он эти две недели не давал о себе знать. Даже в интернете не появлялся. Мать, конечно, могла забрать телефон и компьютер, но как бы запретила ходить в Поток? Я его у кроликов караулила, мы бы обязательно встретились. Надо попасть в особняк, чего бы это ни стоило. Плевать, что подумает Нина.

В домике охраны пахло свежими огурцами и копченой колбасой. Двое хозяев продолжали мирно смотреть в свои телефоны, пока я искала связку с ключами. Нет бы повесить на видном месте! Хотелось вытащить кого-нибудь из них обратно из Лектума и стукнуть как следует, чтобы навели порядок. Ключи нашлись в дальнем ящике стола, между пачками сигарет, колодой карт и банкой с растворимым кофе. Я торопливо схватила их и бросилась к дому.

Ступени были скользкими, ключ к двери пришлось подбирать долго. Оказавшись в прихожей, я повесила дубленку вглубь шкафа, разулась и осмотрелась. Посторонних в особняке не было, Арины тоже, Нина находилась в столовой, а Артем в своей комнате. Один. Его отпечаток бледнел на глазах, готовясь погаснуть в любой момент. Черт! Я побежала по лестнице, перепрыгивая ступени. Она была приоткрыта, в узком проеме брезжил свет. Такой же слабый, как и след мальчика.

Артем лежал на кровати, заботливо укрытый пледом с мультяшными совятами. Его энергия рассеивалась очень неравномерно – не привычным огоньком, а пятном с размытыми контурами. Будто утекала понемногу в Поток против воли хозяина. Он был здесь лишь частью сознания и отчаянно цеплялся за наш мир.

Я кинулась к Артему, сжала его маленькую ладошку. Она была сухой и холодной, почти ледяной.

– Я уже решил, что ты меня бросила, – с укором сказал он.

Слова давались ему тяжело, а еще тяжелее было удерживаться в реальности. Как только получалось? Артема затягивал в Поток кто-то очень сильный.

– Как это бросила? Не смей так думать! Никогда не смей так думать, слышишь?