— Не «императрица», — заговорила Стар. — Это глупое слово, оно не передает сути дела.
— Еще как передает!
— А что касается второго утверждения, то это скорее мое несчастье, чем моя вина. — Стар вскочила на ноги, оживленная, сбросившая груз усталости, и обняла меня за талию, продолжая держать Яйцо Феникса в другой руке. — О мой дорогой! Я так счастлива! Мы добились своего! Приветствую тебя дома, мой Герой!
— Где это? — У меня в голове была полная каша — слишком много часовых поясов, слишком много откровений.
— Дома. У меня дома. Теперь и у тебя дома, если ты захочешь. В
— Понимаю… моя Императрица…
Она топнула ногой:
— Не смей меня так называть!
— Правильная форма обращения, — вмешался Руфо, — будет «Ваша Мудрость». Не так ли, Ваша Мудрость?
— Ах, Руфо, заткнулся бы ты! Пойди и раздобудь нам одежду.
Он покачал головой:
— Война кончена, я только что демобилизовался. Ищи сама, бабуля.
— Руфо, ты просто невозможен!
— Сердишься, бабуля?
— Рассержусь, если ты и дальше будешь меня звать бабулей. — Тут она передала Яйцо мне, обняла Руфо и поцеловала его. — Нет, бабушка на тебя не сердится, — сказала она мягко. — Ты ведь всегда был несносным ребенком, и я никогда не забуду устриц, которых ты положил мне в кровать. Но что поделать, ты весь в бабушку. — Она поцеловала его еще раз и потрепала за седой венчик волос. — Бабушка любит тебя. Бабушка будет всегда любить тебя, почти как Оскара. Я считаю тебя близким к совершенству, если только забыть, какой ты несносный, лживый, испорченный, непутевый и непочтительный поросенок.
— Вот так-то лучше! — ответил он. — К слову, примерно то же я думаю о тебе. Что ты хочешь надеть?
— Мм… нам нужно очень многое. Как же давно у меня не было приличного гардероба! — Она повернулась ко мне. — А что хотел бы ты, мой Герой?
— Не знаю. Я тут вообще ничего не знаю. Все, что сочтет подходящим… Ваша Мудрость.
— О милый, пожалуйста, не зови меня так! Никогда не зови! — Казалось, она сейчас разрыдается.