– Это потому что ты слишком много думаешь, – лениво попенял я ему.

– Кто-то же должен это делать!

– Ну вон пусть Света переживает.

– Ей-то чего, – заворчал Артем и все-таки лег рядом, подложив под голову руки.

Говорят, в наших костюмах вполне можно ночевать на снегу, если вытянуть руки из рукавов и завернуться в них целиком. Во всяком случае, холод от бетонных плит совсем не чувствовался, ощущалась просто твердая плоскость под спинами. Иначе бы Федору я сидеть вот так не позволил, да и сам бы не рискнул.

Мы с Пашей уже минут десять смотрели на небо. В общем-то других дел на платформе не осталось – экраны не отзывались на касание, вид катамаранов, проплывающих мимо, наскучил довольно быстро, да и ребята сплошь незнакомые. Венера куда-то пропала, а нас не торопились забирать – вроде как надо было найти нам репетиционное помещение в концертном зале. Прибывшие техники тоже не знали, когда о нас вспомнят.

– Я могу переживать за всех, – не оборачиваясь, произнесла Света.

Она сидела на самом краю платформы, красиво уложив подол платья на поджатые ноги.

– Например, как отнесутся к нам семьи, время команд которых мы займем? – спокойно прозвучал ее голос.

Рядом обеспокоенно заерзал Паша.

– Или что будет, когда увидят тронутые Силой микросхемы?

Тут и мне стало немного неуютно.

– И не потеряли ли в пути Лучинку?

Рядом вздрогнул Федор.

– Хватит! Артем, переживай дальше, – пресек я диверсионную деятельность.

– Не-не-не, у Светы отлично получается, – отказался он, с интересом глянув в сторону девушки.

– Можно хотя бы делать это молча? – заворчал я, глянув на растревоженного брата. – Федор, с Лучинкой все будет хорошо, я обещаю.

– Или купим новую мышку, – меланхолично продолжила Светлана.

– Потому что если не будет хорошо, – чуть повысил я голос, – там все взлетит на воздух от синхронного взрыва накопителей. А так как мы не слышим взрывов и на горизонте нет очагов задымления, то с Лучинкой все просто замечательно.

– Дай бог ей здоровья, – тревожно выдохнул Пашка.