Черные глаза вороненых стволов упирались в грудь мальчишки.

– Пропустите, – просил голос, полный надежды, пытаясь высмотреть что-то за спинами.

– Нет.

– Пожалуйста… – шагнул он на нацеленные ружья.

Но те, кто их держал, не шевельнулись.

– Я только спросить…

– Паша, скоро Света переоденется и выйдет сама.

Пашка разочарованно выдохнул и отвернулся от импровизированной стены раздевалки из выстроенных рядами стрельцов.

– Да сколько уже можно переодеваться! – возмутился Федор, потрясая блокнотиком, исписанным расчетами. – Вот смотрите, снять брюки, надеть брюки – сорок секунд! Так?

– Коэффициент сложности на платье, – мягко подсказал ему я.

– Ну, допустим, пять! – черканул он на записи.

Рядом скептически цокнул Пашка.

– Ладно, двадцать! Но не полтора часа ведь!

– Это если платье подойдет, – разумно заметил наш капитан.

– Но оно же одно! – возопил брат, не понимая.

– Федор, это сложная система уравнений из платья, туфель, прически, перчаток, колготок и косметики, – буркнул из своего угла Артем.

Впервые, кстати, за полтора часа. Он обиделся настолько сильно, что отсел от всех в дальний край зала да так и сидел по-турецки, прижимая к себе скрипку и что-то шепча. Ругал нас, наверное. За дело ругал, хотя желали мы только хорошего, искренне надеясь обрадовать приятным сюрпризом.

– Вот-вот, – поддакнул Паша, обрадовавшись оживлению друга.

Ему было неуютней всех – ведь идея «сделать скрипку лучше» исходила лично от него, хоть вину мы по-товарищески разделили на всех.

– Но она же все это примеряла! И ей понравилось!