— Ждала, когда ты вернешься.

Почти правда. Не знаю, почему я уклонилась от ответа.

— И вот ты здесь, в паутине, с грязным лицом, — он коснулся моей щеки холодным пальцем. — Ты плакала. Две полосочки на щеках.

Он сунул руку в карман, вытащил не очень чистый платок и потянулся к моему лицу. Я отстранилась от него. Он посмотрел на тряпочку и грустно хмыкнул.

— Я не подумал. Пойдем. Заглянем на кухню, посмотрим, есть ли там теплая вода и чистые салфетки. Заодно и расскажешь мне, где же ты дожидалась моего возвращения.

Он не отпускал меня. Нес, будто не верил, что я нашлась. Я чувствовала, как гудит его сила, грозя обрушить стены и поглотить меня. Эта внутренняя буря была ужасна. Но я не скрывалась от нее. Этим вечером лучше переносить мучительность его прикосновений, чем отстраниться от единственного человека в мире, который, как я знала, любит меня. Подозреваю, в какой-то момент он решил точно так же.

На кухне он зачерпнул воды из теплого горшка, который всегда там стоял, и нашел чистую тряпку, чтобы я вытерла лицо. Я рассказала ему, что мне захотелось осмотреть шпионский коридор, что я зашла в него, но, когда свеча погасла, я заблудилась и испугалась. Он не спросил меня, как я нашла дорогу обратно. Уверена, он даже не представлял себе, как далеко я прошла по коридорам, а сама я не стала ему ничего рассказывать. Про Волка-Отца я тоже ничего не сказала.

Он перенес меня в мою комнату и нашел чистую рубашку. На то, что была на мне, был измазан весь подол, а носки, кажется, были не из шерсти, а из паутины и пыли. Он наблюдал, как я забралась в постель, а потом сидел рядом до тех пор, пока не решил, что я уснула. Потом он задул свечу и вышел из комнаты.

Я немного задремала, но у меня было два повода вскочить с кровати. Для начала я хотела найти глазок, который смотрел в мою комнату. Это заняло больше времени, чем я ожидала. Его хорошо спрятали в обшивке стены, и достаточно высоко, так, что можно увидеть почти всю комнату. Я ощупала стену рядом с ним, чтобы найти вход в шпионский коридор, но тщетно. Я замерзла и устала, теплая постель манила меня.

Однако, как только я залезла в нее и положила голову на подушку, спать расхотелось. После смерти мамы каждая ночь приносила с собой сны. Я устала от них, устала каждый день вспоминать и записывать их. Некоторые, самые страшные, повторялись. Один, про змеиную лодку, я ненавидела. И еще тот, где у меня не было рта, и я не могла закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего. Я помогала крысе спрятаться в моем сердце. В тумане бежали бок о бок два кролика, белый и черный, спасаясь от страшных хищников. Белого кролика пронзала точно пущенная стрела. Черный кролик кричал, умирая.