Я не знал, сколько было ему известно до того мгновения, как мои воспоминания проникали в его мозг, пока я шагал за Фоксглов. Она все еще держалась прямо, как гвардеец, и шла размашисто, как тот, кто способен прошагать немало миль. По дороге она рассказывала:

— Я давно не капитан, мой принц. Когда война с Красными кораблями наконец закончилась, я вышла замуж, и нам удалось завести троих детей прежде, чем я состарилась. И они успели подарить нам с Рыжим Россом дюжину внуков. А у тебя?

— Внуков пока нет, — коротко ответил я.

— Значит, ребенок леди Неттл будет первым?

— Да, — подтвердил я. Слова эти звучали непривычно.

Мы бок о бок топали по лестнице, и, странно, но я радовался, видя, какие завистливые взгляды бросали на нее слуги, когда мы проходили мимо. Было время, когда дружба с бастардом не стоила ничего, но именно Фоксглов подарила мне ее. Мы спустились туда, где шла настоящая работа: мимо пробегали прачки с корзинами, полными постельного белья, чистого и грязного, мимо пажей, ловко несущих подносы с едой, мимо плотника, его подмастерьев и трех учеников, которые пришли что-то починить в замке. Мы прошли мимо кухонь, где когда-то царила одна повариха, сделавшая меня свои любимцем несмотря ни на что. И повернули в арочный проем, ведущий в столовую, где редко затихали разговоры проголодавшихся людей.

Фоксглов вскинула ладонь к моей груди и остановила меня. Ее глаза встретились с моими. Волосы ее поседели, рот покрылся морщинками, но черные глаза по-прежнему блестели.

— Ты — Видящий, а я знаю, что истинные Видящие помнят свои обещания. Я здесь от имени внучки и внука. Я знаю, ты помнишь те дни, когда несколько твоих слов заставили меня, Уистла и нескольких других хороших солдат покинуть стражу короля Верити, чтобы надеть пурпурно-белое и значок лисицы нашей пришлой королевы. Ты ведь помнишь?

— Помню.

— Тогда у меня хорошие новости, сэр. Ваше время настало.

Она жестом предложила мне следовать вперед. Я вошел в комнату, подобравшийся и готовый ко всему. Но только не к тому, что кто-то закричит «Встать!», и солдаты резко поднимутся на ноги. Скамейки с громким скрипом отъехали в сторону. На покачнувшемся столе зазвенела кружка. И устояла. И тишина воцарилась в комнате, полной мужчин и женщин, вытянувшихся в струнку и приветствующих меня.

У меня перехватило дыхание.

Давным-давно будущий король Верити создал для меня эмблему. Я был единственным, кто носил ее. Это был олень Видящих, но с низко опущенной головой, а не высоко поднятой, которого носил бы законный сын короля. Его пересекала красная нить, отмечавшая меня бастардом, которого признали в роду.