— Да понимаю все… — вздыхал вой. — Так ведь жалко мужика, дойдет известие, что разорены Вестимцы…

— Жалко. Но девчонка жива, рано или поздно увидятся. Тем радостнее будет.

А Клёна про себя молилась: "Нет, нет, только не отправляйте сороку, не говорите ему…" И слезы душили, вставая у горла, но приходилось дышать ровно, чтобы не выдать себя. Девушка утыкалась головой в сенник, боролась с отчаянием и ничего так сильно не хотела, как навсегда остаться здесь — в Старграде.

И вот, Фебр возвращается. Она ждала его, волнуясь неизвестно чему.

Он приехал под вечер. Клёна сидела на крылечке, подставив лицо заходящему солнцу, и слушала, как квохчут беспокойные куры, гуляющие по двору. В воздухе пахло осенью. Сердце стискивала тоска. Привычно к вечеру болела голова.

Когда ворота заскрипели, девушка не раскрыла глаз — нынче к Орду зачастили с требами, поди, опять пришли за настойкой или припарками какими. Однако стук копыт вырвал ее из задумчивого полузабытья, заставил разлепить веки и увидеть того, кого так ждала все эти дни. Фебр! Ратоборец улыбнулся ей белыми губами:

— Что, птаха, перышки греешь? — спросил он и начал медленно заваливаться в седле.

Клёна закричала так, что куры, чинно гуляющие по двору, порскнули в стороны.

По счастью возле конюшни оказался служка — молодой крепкий парень. Он ринулся и таки успел подхватить воя у самой земли. Хлопнула дверь избы — это выскочил Орд. В три прыжка преодолел расстояние и склонился над белым, как снег обережником. Выругался и сказал:

— В избу понесли.