— Я только за тебя пойду…

И залилась такой жаркой краской, что сама испугалась — не сгореть бы.

Обережник окаменел. Он не был особо речист, а тут и вовсе не знал, что сказать этой девочке, смотрящей на него взглядом, полным обожания и надежды…

— Клёна… ты… — и он привел единственный доступный ему в этот миг довод: — Я же старый…

— Нет! — она воскликнула это так запальчиво, словно он наговаривал сам на себя. — Ты — самый-самый лучший!!!

В ее звенящем голосе мешались отчаяние и страх. Она уже поняла — что-то пошло не так, и испугалась.

— Птичка, — ратоборец мягко взял ее лицо в ладони. — Ты ж дите совсем. Зачем я тебе? Прибьют ненароком — овдовеешь. Тебе муж нужен по летам. Хозяин, заступник, надежа. А я что? Сегодня тут, а завтра нет меня.

Девушка отчаянно замотала головой, разбрызгивая горячие слезы. Несколько тяжелых капель упали на его ладони.

— Нет! Никакой другой мне не нужен!

— Птаха… да ты что ж…