Да, Остапа опять понесло, и в этот раз тирада из ругательств была дольше и заковыристей. Вот же Боровицкая тварь! Су… Сушка крашеная! А может, и не крашеная, но в том, что сушка, сомнений нет.

Да я её! Да я ей! Вот сейчас, как только Карвил уберёт свои грабли, от кое-кого даже мокрого места не останется!

— Камышева! — вклиниваясь в поток, воскликнула Илонка. — Я всегда знала, что ты страшненькая, но не думала, что настолько!

Что-о-о?!

Теперь меня держали уже втроём — Карвил, Фил и раненый Иллу. А я рвалась и ревела не хуже настоящей медведицы, только, что печально, Боровицкую мой гнев уже не пугал. Мерзкая блондинка сперва расплылась в улыбке, а потом прислонилась спиной к двери и стала наблюдать с самым безмятежным видом.

В финале ещё и пилочку из кармана достала! И принялась подтачивать свой отвратительно-яркий маникюр.

Вот эта пилочка меня и успокоила. Силы как-то резко схлынули, злость тоже, а я прекратила брыкаться и устало повисла на «женихе», оттолкнув таки его товарищей.

В берлоге снова воцарилась тишина, и когда все немного к отсутствию криков привыкли, Фил заявил:

— Мы требуем объяснений.

К кому именно обращался — не знаю, но я ответила:

— Ваша Иланиэлла — это та самая коза, которая столкнула меня с недостроя.

— Столкнула? — переспросил Карвил. — А разве ты не сама упала?

— Нет.

Дэн, который и так напоминал пожирателя лимонов, скис окончательно. Невольно вспомнился тот предыдущий разговор-исповедь, и стало ясно — ведь в прошлый раз он не случайно от темы Илонки увёл.

— Я? Столкнула? Да ты что? — делано удивилась блондинка.

— Столкнула-столкнула. — Я насупилась и нахмурилась.

Боровицкая от этих слов отмахнулась, а Вилли…

— Ох и влетит тебе, Иланиэлла…

— От кого это? — изумилась она.

— Ректору настучу, — оскалившись, пообещал мой мишка.