— Вкусно, — сказал Луфар и, облизнув пальцы, поставил миску на землю. В последнее время он стал гораздо менее привередливым в еде. Логен подумал, что для человека, несколько недель не имевшего возможности жевать, это естественно. — Можно добавки?

— Возьмите мою, — прошипел Ки, сунув миску Луфару. Лицо ученика застыло, он не сводил горящих глаз с учителя. — А дальше?

Байяз поднял глаза.

— Толомея очаровала меня — а я ее. Звучит странно, но я был тогда молодой, горячий, и шевелюра была, как у капитана Луфара. — Он прошуршал ладонью по лысине, потом пожал плечами. — Мы полюбили друг друга.

Байяз оглядел всех по очереди — не засмеется ли кто, — но Логен озабоченно слизывал с зубов соленую овсянку, и остальные даже не улыбались.

— Она рассказывала мне, какие поручения давал ей отец, и я смутно начал понимать. Он повсюду собирал фрагменты материалов из нижнего мира, оставшиеся с тех времен, когда демоны еще ходили по земле. Он хотел собрать силу этих осколков, включить их в свои механизмы. Он заигрывал с силами, запрещенными первым законом, и уже добился определенных успехов…

Логен беспокойно заерзал. Он вспомнил то, что видел в доме Делателя, лежа на сыром белом камне, странное и зачаровывющее. «Разделитель» — так назвал его Байяз. Два клинка — один здесь, второй на другой стороне. Логен, мигом потеряв аппетит, поставил свою миску с недоеденной бурдой у огня.

— Я ужаснулся, — продолжал Байяз. — Я видел, какие разрушения принес миру Гластрод, и я решил вернуться к Иувину и рассказать ему все. Но я боялся оставлять Толомею, а она не хотела оставлять все, к чему привыкла. Я медлил, и тут неожиданно вернулся Канедиас и застал нас вместе. Его ярость… — Байяз поежился от болезненных воспоминаний, — невозможно описать. Его дом трясся, звенел, пылал от этой ярости. Мне повезло убежать живым, и я отправился просить убежища к старому учителю.

— И он был из тех, что прощают? — хмыкнула Ферро.

— К счастью для меня, Иувин не прогнал меня, несмотря на мое предательство. Особенно после того, как я рассказал ему, что его брат пытается нарушить первый закон. Делатель, в страшном гневе, требовал наказания для осквернителя его дочери и похитителя секретов. Иувин отказался. Он желал знать, что за эксперименты проводил Канедиас. Братья сражались, а я сбежал. Небо было освещено яростью их битвы. Вернувшись, я нашел учителя мертвым, его брата не было. Я поклялся отомстить. Я собрал магов со всего мира, и мы объявили войну Делателю. Мы все. Кроме Кхалюля.

— А он? — спросила Ферро.

— Он сказал, что мне нельзя доверять. И что война разразилась из-за моей глупости.