Сальер устало вздохнул.

– Ах, Монцкарро, Монцкарро. Если бы вы пришли ко мне за помощью лет этак пять назад – до Душистых сосен… До Каприле. Прошлой весной хотя бы – до того, как выставили голову Кантейна над воротами. Даже тогда мы многое еще могли бы сделать, побороться за свободу. Даже…

– Извините, если я чересчур резка, ваша светлость, но этой ночью меня избивали, как бесчувственный кусок мяса. – На последнем слове голос Монцы слегка дрогнул. – Вы хотели услышать мое мнение. Так вот, вы проиграли потому, что слишком слабы, безвольны и нерасторопны, а не потому, что слишком добры. Пока у вас с Орсо была одна и та же цель, вы успешно воевали на его стороне и с одобрением относились к его методам, пока те приносили вам лишнюю землю. Ваши люди и жгли, и насиловали, и убивали, когда вам это было выгодно. И никакой любви к свободе вы тогда не питали. Единственной щедростью, которую видели от вас крестьяне Пуранти, была щедрость на притеснения. Вы можете, конечно, изображать мученика, Сальер, только не передо мной. Меня и без того тошнит.

Коска вздрогнул. Правды тоже бывает многовато, особенно если говорится она наделенному властью человеку.

Герцог сощурился.

– «Чересчур резка»?.. Если вы и с Орсо беседовали в том же духе, не удивительно, что он сбросил вас с горы. Я и сам уже не прочь иметь поблизости гору. Скажите – раз мы дошли до подобной откровенности – что вы сделали, чтобы так его разгневать? Мне казалось, он любил вас, как дочь. Больше, чем собственных детей, во всяком случае… хотя никто из этой троицы особой привлекательностью и не отличается. Лисица, сварливая бабенка и мышонок.

Ее покрытое синяками лицо исказилось.

– Меня слишком полюбили его подданные.

– Да. И что?

– Он испугался, что я украду у него трон.

– В самом деле? А вы, конечно, никогда не поглядывали в сторону этого трона?

– Только для того, чтобы покрепче утвердить на нем Орсо.

– Вот как? – Сальер с улыбкой взглянул на Коску. – А ведь это было бы далеко не первое сиденье, которое ваши верные когти вырвали из-под его законного владельца, не правда ли?

– Я ничего не делала! – рявкнула Монца. – Только битвы для него выигрывала, в результате чего он стал величайшим человеком в Стирии! Ничего!

Герцог Виссерина вздохнул.

– У меня заплыло жиром тело, а не мозги, Монцкарро. Но будь по-вашему. Вы ни в чем не виноваты. И в Каприле никого не убивали, наоборот, раздавали жителям пряники. Держите, коль вам так хочется, свои секреты при себе. Много вам теперь от них проку.

Гулким сводчатым коридором они прошли в сад, расположенный в центре галерей Сальера, и Коска зажмурился от брызнувшего в глаза яркого света. Все здесь дышало свежестью. Бежала с журчанием вода в маленькие прудики по углам. Ласковый ветерок шевелил цветы на клумбах, ерошил листву аккуратно подстриженных деревьев, срывал лепестки с сулджукских вишен, вырванных из родной земли и перевезенных через море для услаждения взора герцога Виссерина.