– Я был первым подручным великого Иувина.

– И он обучил вас магии?

– Он научил меня высокому искусству.

– Тогда почему бы не прибегнуть к нему вместо того, чтобы заставлять людей драться?

– Потому что заставлять людей драться не в пример проще. Магия – искусство и наука принуждения вещей вести себя способами, не свойственными их природе. – Байяз неспешно отхлебнул из чашки, глядя на Финри поверх края. – Для людей же нет ничего более естественного, чем драться. А вы, я вижу, оправились после вчерашнего испытания?

– Испытания? Да я о нем почти забыла! Отец предложил мне вести себя так, будто это всего лишь очередной день. Сегодня один, завтра другой. И всякий день я должна заботиться об интересах мужа, а значит, и собственных. – Она улыбнулась, глядя в сторону. – Я очень амбициозна.

Зеленые глаза Байяза сощурились.

– Черта, которую я считаю самой восхитительной.

– Мид почил.

Рот молча открывался и закрывался, как у выловленной из реки рыбы, руки зажимали большущую прореху в малиновом мундире; упал как подкошенный, а сверху на спину посыпались бумаги.

– Смею заметить, вам теперь нужен новый лорд-губернатор Инглии.

– Не мне, – маг вздохнул, – скорей, его величеству. Хотя столь высокое назначение – работа не из легких. Несомненно, на этот пост рассчитывает и даже претендует кто-нибудь из родственников Мида, но мы этого допустить не можем: это же не какая-нибудь переходящая по наследству семейная побрякушка. Смею вас заверить, наберется и добрый десяток вельмож из Открытого совета, считающих, что занять эту должность – их почетный долг, однако мы не вправе подпускать одного отдельно взятого человека столь близко к короне. Чем ближе он к ней подступится, тем сильнее будет соблазн на нее посягнуть. Далеко ходить не надо, вспомним хотя бы пример с вашим сватом. Или же можно возвысить до этого какого-нибудь бюрократа, но тот же Открытый совет неминуемо возмутится, что мы, дескать, выдвигаем марионетку, которую кто-то будет непременно дергать за ниточки, а с ним и без того хлопот хоть отбавляй. Так что, как видите, столько противостояний, зависти и интриг, что хоть все бросай и уходи из политики.

– А почему бы не назначить на этот пост моего мужа?

Байяз по-птичьи склонил голову.

– А вы весьма откровенны.

– Да вот, настроение какое-то такое с утра.

– Еще одна черта, которую я всегда считал достойной восхищения.

– Именем судеб, я, и восхитительна! – воскликнула она, слыша, как рыдания Ализ обрываются со стуком двери.

– Однако не знаю, какую поддержку я мог бы оказать вашему супругу. – Байяз выплеснул из кружки остатки на росистую траву. – Его отец значится среди самых бесславных изменников в истории Союза.