– Как по мне, она слишком скользкая.

– Меня учили не доверять людям, которые не называют своего настоящего имени.

– Да? Но ты мне своего не назвал.

– Думал обойтись, – вздохнул здоровяк. – Люди сразу относятся ко мне по-другому, когда узнают имя.

– Он смешное, что ли? Вроде Жопен, что ли?

– Это я почел бы за милость… От моего имени не смеются, как бы горько это ни звучало. Не поверишь, когда узнаешь, сколько усилий я сам для этого приложил. Годы труда! А теперь никакой возможности остаться незаметным. Я сам мастерски выковал звенья своих цепей.

– По-моему, все мы частенько занимаемся чем-то подобным.

– Очень даже возможно… – Он остановился и протянул ей руку. Пожатие большой теплой ладони заставило Шай вновь почувствовать себя ребенком. – Мое имя…

– Глама Золотой!

Здоровяк вздрогнул, повел плечами и медленно обернулся. Посреди улицы стоял молодой человек. Крупный, со шрамом на губе, в драной куртке. Он слегка пошатывался, поскольку, на взгляд Шай, пил давно и запойно. Возможно, накатил для храбрости, хотя в Кризе народ не искал особую причину, чтобы напиться. Бродяга указал на них трясущимся пальцем, вторая ладонь дрожала на рукояти большого ножа, висящего на поясе.

– Ты убил Медведя Стоклинга? – проорал он. – Ты, типа, выигрывал все поединки? – И плюнул в грязь под ноги северянину. – Выглядишь так себе.

– А я и есть так себе, – мягко ответил здоровяк.

Парень заморгал, ошеломленный новостью.

– Ладно… Я, мать твою, вызываю тебя, ублюдок!

– А если я не хочу?

Нахмурившись, парень оглядел людей у входов в дома, которые побросали все дела ради такого зрелища. Облизал губы, все еще не до конца уверенный в себе. Потом увидел Шай и предпринял еще одну попытку.

– А это что за сука? Твоя подстил…

– Не заставляй меня убивать тебя, мальчик. – Северянин говорил без угрозы, скорее с мольбой. Его глаза переполняла печаль.

Парень вздрогнул, побледнел, пальцы задрожали сильнее. Бутылка – хитрый кредитор. Она может ссудить вам немерено отваги, но потребовать возврата долга в самый неподходящий миг. Он шагнул назад и снова плюнул.

– Дело, мать его так, того не стоит.