— Силу отпусти, дай ей к моей потянуться, — не поднимая глаз, сказал он.
Девка заерзала по лавке, старательно сопя.
— Да не копошись: блохи, что ль, тебя заедают? Вроде мылась вчера…
От его насмешки Лесана разозлилась, и на кончиках пальцев тот же миг загорелся синий огонек.
— Ага. Ты мне еще промеж глаз вдарь, — спокойно сказал Клесх, откладывая в сторону рубаху. — Ты не гнев в себе буди, а Силу. Ладно, пока не научишься — толку от тебя никакого не будет. На вот, рубахи чини.
Лесана вздохнула. Не то что не любила бабскую работу — с измальства приучена к ней была — вот только на обережнике рубахи как горели. Дня не проходило, чтоб он их не починял. То в рукаве прореху получит, то на вороте.
Седмица шла за седмицей, но ученица все одно не видела в наставнике никакого Дара. А ратоборец знай валял послушницу по земле, уча оружному бою. В одну из таких стычек, кружа с мечом вокруг креффа, распаленная сшибкой девушка примеривалась для удара — и вдруг…
Под рубахой обережника засветилась сине-белым светом крученая жилка. Сияла и билась, будто живчик. Окрыленная увиденным, Лесана бросилась на противника, ныряя ему под руку, и ударила кулаком, направляя всю силу Дара. Жилка вспыхнула и погасла. А Клесх как подрубленный рухнул оземь.
— Ты чего сотворила?.. — хрипло спросил он, пытаясь сесть и не умея совладать с только что послушным телом.
— А что? — перепугалась Лесана.
— Не знаю… — Мужчина посмотрел на свои пальцы.
Послушница видела, как наставник пытается пробудить в себе Дар и… не может.
— Это не я! — Она испуганно отскочила.
Мужчина кое-как поднялся на ноги и замер, шатаясь, напротив:
— Что сделала, вспоминай, ну!
— Ничего! — Лесану била дрожь. — Увидела — у тебя в груди жилка бежит, как ниточка из огня, ну и ударила по ней, — размазывая слезы, запричитала девка.
— А теперь что? — сипло спросил крефф.
— Ничего; как потухло… — У несчастной обережницы дрожали губы.
— Потухло, говоришь? — Голос наставника стал обманчиво спокоен.
— Поехали в город, к сторожевикам, — залопотала послушница, — может, помогут чем.