— Ошалел? Может, еще и поцеловать? — рассердилась она.

— Можно, — ухмыльнулся пленник. — Ну почеши — трудно, что ли?

И передернул плечами.

— Врезать бы тебе, нахалу. — Она вышла и закрыла темницу.

— Хоть пожрать-то дадут? — донеслось вслед.

— Обойдешься.

…Вечер принес нежданную метель. Непогода выла и стонала. Ветер швырял колючий снег в каменные стены, поднимал и нес белые вихри, качал деревья. Лесана сидела в своем покое, смиряясь с известиями, которые принес Тамир.

Обережники часто видят смерть. Иногда она проходит совсем близко, иногда касается темным крылом, а бывает, как сейчас, укрывает черным покрывалом тех, кто дорог, кто живет в сердце.

Рядом сопел на лавке утомившийся за столько дней пути Руська. Неужто и его — дите глупое — ждет такая же злая участь: хоронить тех, кто дорог, кто мог бы еще прожить очень-очень долго, но… не прожил? Ведь когда-то и ему скажут, что сестры больше нет. А, может, напротив. Вот так же, приехав однажды в Цитадель, Лесана узнает, что брат не вернулся…

91

91

Лют лежал на жестком топчане и дремал. Было тихо… Лишь изредка в дальнем куту кто-то вздыхал и ворочался. Но это не мешало, напротив, успокаивало. Когда хлопнула тяжелая дверь каземата, пленник приоткрыл глаза и усмехнулся. Лесана. Знать, поведет его с Главой беседовать.

Оборотень прикрыл веки, продолжая улыбаться.

— Эй, — позвала девушка, — ты дрыхнешь, что ли?

По голосу заметно, что удивляется. Хотя, что удивительного? Чем еще здесь заниматься? Плакать?

Мужчина со вкусом зевнул и ответил:

— Уже нет.

— Поднимайся тогда. — Она отворила решетку.

Волколак встал и прохромал к выходу.

— За мной ступай… — буркнула обережница и направилась прочь из узилища.