Враг придёт снова. Пещеры наполнятся криками, звоном оружия, яростными голосами. И Онрак будет сражаться плечом к плечу с Труллом Сэнгаром, и вместе с ним в бессильной ярости узрит смерть всё новых и новых детей Миналы.

Конечно, детьми их уже назвать сложно. Если бы они были имассами, они бы уже прошли посвящение во взрослую жизнь. Они бы искали себе пару, охотились, пели вместе с кланом ночные песни в час, когда возвращается темнота, – чтобы напомнить всем, что смерть ждёт каждого в конце пути.

Любовными утехами также следует заниматься ночью, и это разумно, так как именно в самом сердце тьмы зажглось первое пламя жизни, пробудилось сияние, которое разогнало беспросветный мрак. Возлечь с любовником означало восславить пришествие огня. Из плотского жара вовне, в мир.

Здесь, в пропасти, темнота длилась вечно, и не было ни огня души, ни пламени страсти. Только обещание смерти.

И Онрака стало мучить нетерпение. Нет никакой чести в ожидании забытья. Нет, для жизни, наполненной истинным смыслом и целью, забытьё должно наступать внезапно, неожиданно, непредсказуемо. Вот ты несёшься во весь опор, а вот – конец.

Будучи Логросовым т'лан имассом, Онрак знал, насколько тяжело дались клану бесконечные изматывающие войны. До предела истощённым душам имассов неоткуда было ждать спасения – и не на что надеяться в будущем. Вот сородич валится на обочину, сломленный, неподвижный – его глаза теперь столетиями будут глядеть на один и тот же перекошенный пейзаж, отстранённо отмечая малейшие изменения в картине. Зверушка робко крадётся мимо, упорный росток травы вырывается из земли после дождя, птицы клюют семена, насекомые строят империи…

Трулл Сэнгар подошёл к Онраку, который стоял на страже у узкого прохода:

– Монок Охем говорит, что присутствие эдуров… сократилось, они уходят от нас. Пока что. Как будто что-то заставило моих сородичей отступить. Кажется, мой друг, нам выпала отсрочка – которой мы не желали. Я не знаю, сколько ещё смогу сражаться.

– Когда ты и вправду не сможешь сражаться, Трулл Сэнгар, поражение уже не будет иметь значения.

– Я не думал, что дети станут противиться её воле, знаешь ли, но в их действиях есть смысл. Минала ожидала, что они просто отойдут, бросив горстку оставшихся на произвол судьбы. То есть горстку нас, – Трулл пожал плечами. – Панек не удивился.

– Остальные дети считают его вожаком, – заметил Онрак. – Они его не бросят. И своих матерей тоже.

– А оставшись, они всем нам разобьют сердце.

– Да.

Тисте эдур взглянул на имасса: