Воин обернулся, поднял обе тяжёлые сабли:

– Я бьюсь на твоей стороне, Трулл! Во искупление… прошу тебя, умоляю!

Искупление?

– Не понимаю… но и не сомневаюсь. Добро пожаловать…

Какой-то звук нарастал в голове Трулла, будто напирал на него со всех сторон. Он увидел, как один из мальчишек прижимает ладони к ушам, а за ним – другой…

– Трулл Сэнгар! Это ягг! Сёстры нас побери, он идёт сюда!

Кто? Что?

Что это за звук?

Онрак Разбитый увидел ягга, почувствовал силу, нараставшую в воине, который, словно пьяный, неуверенно приближался к нему. И т'лан имасс заступил ему дорогу. Это их вождь? Да, яггутская кровь. О, как вновь пылают старая ярость и горечь…

Ягг вдруг выпрямился, поднимая меч, испустил высокий стон, полный вполне физической силы, которая отбросила Онрака назад на шаг, а потом т'лан имасс увидел наконец глаза ягга.

Плоские, безжизненные, они вдруг вспыхнули ужасной яростью.

Высокий, оливковокожий воин бросился на него. Меч ягга засверкал со всё нарастающей скоростью.

Онрак перехватил этот клинок своим мечом, высоко взмахнул им, отвечая на удар, пытаясь срубить яггу голову – и, невероятным образом, этот взмах остановил меч ягга: с силой, от которой всё тело т'лан имасса содрогнулось. Зеленоватый кулак вылетел вперёд, врезался неупокоенному воителю в грудь, так что ноги оторвались от земли…

Онрак врезался в скальную стену, и хрустнули, сломались рёбра. Сползая вниз, т'лан имасс приземлился на ноги, присел, чтобы собраться, а затем вновь ринулся вперёд…