Каланта сидела за тем же столом, что и мы, но с другой стороны, словно хотела оказаться подальше от нас с Рейфом. Жалеет ли она о том, что сделала? Какими глазами видит она Комизара сейчас? И самое важное: не рассказала ли уже о своем проступке? Что если ножа в моей комнате уже нет? Я умоляла Астер припрятать его как можно тщательнее, и решусь взять его, только когда настанет время побега.
Передо мной поставили поднос для благословения – он показался мне непривычно тяжелым, и, поднимая его, я чуть не рассыпала кости.
– Нервничаете перед свадьбой, принцесса? – спросил Комизар.
Я взглянула на него с самым невинным выражением лица.
– Напротив,
Держа над головой побелевшие реликвии в надежде, что проделываю это в последний раз, я подняла глаза на закопченный сводчатый потолок Древних. На мгновение я вдруг увидела небо и звезды, необъятную вселенную, бесконечную во времени, – и вдруг услышала крики и плач. Сквозь время, тонкий и рвущийся, как струйка крови, вьющаяся в реке, донесся до меня горестный крик моей собственной матери и скорбный плач других матерей, лежащих в пыли на коленях.
– Заканчивай скорее, – процедил Комизар сквозь зубы. – Я проголодался.
Блюдо у меня в руках снова дрогнуло, и я с трудом удержалась, чтобы не высыпать кости ему на голову. Рейф подался вперед, попытался перехватить мой взгляд. Его глаза, горящие сдержанной силой, говорили мне:
Это помогло мне собраться. Я произнесла благословение жертвоприношения, отставила поднос. А потом поцеловала два пальца и подняла их к богам, все еще слыша плач матушки.
Каждый миг в тишине приближал нас к завтрашнему дню. Но вокруг было как-то слишком уж тихо.
За все время ужина Каден лишь изредка ронял скупые слова, но, когда я хотела выйти из-за стола, неожиданно схватил меня за руку.
– Что ты увидела, сиарра?
Он впервые назвал меня так.
Комизар пренебрежительно фыркнул, но все за столом насторожились, желая услышать мой ответ.
– О чем ты? – я притворилась, будто не понимаю.