– Рано или поздно я все равно погасну.

– Ценное замечание, – хмыкнул Страж, – и весьма эгоистичное в придачу. Меня в расчет ты не берешь.

– Дело не в этом. Просто ничто не вечно под солнцем.

– Согласен. – Он коснулся серебристой полоски лунного света у меня на талии. – Хорошо, что мы сейчас под луной.

Я улыбнулась.

Внизу кто-то заиграл на рояле. Не заклинатель, поскольку в мелодии не ощущалось присутствия фантомов.

Я вопросительно взглянула на Стража.

– Сесиль Шаминад, «Элегия», – моментально пояснил тот.

– Признайся, у тебя в голове музыкальный автомат?

– Хм… – Он откинул локон с моего лба. – Прекрасный штрих к лабиринту.

Меня вдруг охватила паника, как бывало при виде редкого украшения или инструмента на черном рынке. Казалось, безделушка вот-вот выскользнет из рук и разобьется – глазом не успеешь моргнуть. Я прижала ладонь к его животу, ощущая ровное, размеренное дыхание.

– Если мы намерены продолжать в том же духе, – мягко проговорил Страж, – сколько бы это ни продлилось, нельзя, чтобы Рантаны узнали.

Иначе они просто уничтожат меня, его, наш шаткий союз. Слишком высокая цена за право находиться друг с другом.

Обуревавшее меня чувство было искренним, безрассудным, из тех, что Джексон на дух не выносил.

Страж смотрел на меня в упор. Хотелось ответить: «Это не имеет значения», но слова замерли на губах. Слишком откровенная ложь, и потом, меня не спрашивали, а просто поставили перед фактом.

Я повернулась, прижавшись спиной к его груди, и рассеянно уставилась в окно.

– Столько лет ничего не замечать… Не видеть, что творится в Синдикате.

– Прости, но верится с трудом.

– Нет, я не сомневалась, что тамошняя система порочна на корню, но чтобы до такой степени? Аббатиса со Старьевщиком затеяли нечто ужасное, и это как-то связано с рефаитами. Ума не приложу, в чем суть, но мне кажется, ответ лежит прямо на поверхности. – Я коснулась испещренных шрамами пальцев. – Тот предатель, выдавший вас. Ты знаешь его в лицо?

– Возможно. Беда в том, что мне неизвестно, кто именно нас предал.