– «Смотри, лапушка! Это все твое. Улица, дорога – все для тебя», – подхватила я.

Это был самый счастливый день в моей жизни. Мне удалось заработать похвалу Джексона, стать его протеже – о большем и мечтать нельзя.

– Верно, лапушка. Совершенно верно. – Он немного помолчал. – Никогда не был игроком по натуре. Никогда не верил в удачу. При всех различиях, мы – «Семь печатей». Эфир соединил нас через моря и океаны, вопреки всяким законам логики. И это не случайность. Это судьба. Для Лондона близится Судный день.

Джексон зажмурился в предвкушении. Задрав голову, я смотрела на звезды и жадно вдыхала ароматы ночного города. Пахло жареными каштанами, кофейными зернами и костром. Это был запах огня, жизни и новых свершений. Запах пепла, смерти и неминуемого конца.

– Да, – кивнула я.

Судный день.

Или день больших перемен.

24 «Арена розы»

24

«Арена розы»

1 ноября 2059 года

Часы в Лондоне пробили одиннадцать. В здании перевалочного пункта погасили свет, но глубоко под землей, в лабиринте катакомб Камдена, все было готово к четвертой в истории Синдиката битве за власть.

Мы с Джексоном приехали на частнике и высадились во дворе. Для битвы главари и королевы мимов обычно наряжались в цвета своей ауры и подельников одевали под стать, но Джексон наперекор всем предпочел черно-белую гамму. («Лапушка, я скорее станцую вальс с Дидьеном, чем напялю оранжевые тряпки!»)

Мою прическу поддерживала замысловатая заколка, сплетенная из лебединых перьев и лент. На губах черная помада, веки подведены сурьмой (спасибо Элизе!). Волосы Джекса лоснились от масла, в глазах – белые контактные линзы, как, впрочем, и у меня. На голове цилиндр с полоской белого шелка на тулье. Единый тон в одежде означал, что мы в любой момент можем выйти на ринг вместе – как главарь мимов и подельница.

– Времени еще целый час, – заметил Джекс, одернув лацканы.

Остальные «Печати», тоже в черно-белом, прибыли на другой машине. Еще двадцать ясновидцев из нашего сектора, горячо болеющих за Джексона, ждали во дворе. Группа поддержки стояла чуть поодаль, занятая болтовней.

– Мы с тобой, Джекс, – торжественно объявила Надин.

– Точно. – На лбу у Зика выступил пот, но он улыбался. – С тобой до победного конца.

– Спасибо, друзья мои. – Джексон хлопнул в ладоши. – Мы вдоволь наговорились ночью, теперь за дело. Пусть эфир улыбнется Четвертому Первой.