Особенно этим делом интересовался Гудсон Хоагленд, выпускник психологического факультета и протеже Макдугалла. Он намеревался защитить в Гарварде диссертацию о феномене Марджери, если сочтет ее способности убедительными. Как и многие его предшественники, Хоагленд был впечатлен искренностью доктора Крэндона. Но после нескольких сеансов, которые Марджери провела для него и его коллег, демонстрируя различные трюки Уолтера, Гудсон высказался открыто: доктор ни в чем не сможет убедить научный мир, если будет настаивать на проведении сеансов на Лайм-стрит, еще и на его условиях. Команда Хоагленда предложила привести Марджери в гарвардскую лабораторию факультета психологии для дальнейших экспериментов. Сочтя его аргументы убедительными, Рой согласился на исследование, получившее название «Второй гарвардский анализ». Хоагленд надеялся, что результаты этой серии экспериментов будут куда точнее, чем выводы «В мире науки». Новая команда совсем не напоминала подобранных Мунном и Бердом уважаемых специалистов в этой области – это были совсем молодые ученые, психологи, филологи и литературоведы, в том числе и влюбленный в Марджери Грант Коуд. Благодаря доброжелательности Коуда Крэндоны чувствовали себя в Гарварде куда увереннее, чем во время экспериментов в «Чарльзгейте»[80]. Но как только распространились слухи о том, что Марджери согласилась на исследование на этом берегу реки Чарльз, как многие уважаемые гарвардские ученые захотели принять участие в эксперименте. Чтобы защитить университет от очередного скандала, связанного с Марджери, профессоры называли себя наблюдателями, а не комиссией[81]. Они считали, что им следует проявлять куда большую осторожность, чем свежеиспеченным выпускникам: если метафорически их академические специальности (математика, астрономия и биология) выступали в роли их жен, то исследования паранормального можно было рассматривать как интрижку на стороне.

Журналистов не уведомили о том, что Уолтеру предстояло вновь встретиться с учеными. Гарвардское исследование способностей Мины Крэндон велось тайно, и только Гриском и его коллеги знали о происходящем, но уважали просьбу участников не освещать исследование в их газете. Оставалось выяснить, будут ли способности Марджери проявляться в непривычной для нее темной комнате. На другом берегу реки Чарльз Крэндоны столкнулись с исследователями, которых не интересовало само представление, но куда больше волновала валидность эксперимента. Лаборатория, в которой проводились сеансы – небольшое помещение на четвертом этаже Эмерсон-холла, – была полностью защищена «от возможного мошенничества». Тут не было окон, и единственная дверь запиралась на время сеанса – в лабораторию могли проникнуть только духи, но никак не тайные сообщники медиума. В этой скромной комнате – Уолтер окрестил ее «чарльзтаунской темницей» – помещались только стол, стулья, занавешенная кабинка медиума, фонограф и обычные «игрушки» Уолтера. Чтобы защититься от обмана, исследователи вручили участникам сеанса электрический контур, который разомкнулся бы, если бы кто-то отпустил руку – тогда сразу включилась бы сигнализация. Люминесцентные ленты, которые начал использовать еще Дингуолл, надели на голову, руки и ноги медиума, а также ее супруга. Во время экспериментов для контроля использовалось не устройство в духе ящика Гудини, а куда более гуманные методы.