Снова, и довольно долго, только шум воды. Крошечный прилив — крошечный отлив.

— Да выдохни ты, наконец. И снова вдохни, — сказал Локвуд. — Советую.

— Хорошо.

— Я должен быть очень сердит на тебя, — сказал Локвуд. — Разгневан…

Он опустил луч фонарика и направил его на стену, которая была у нас за спиной. Теперь мы оба оказались в полутьме, той самой, когда самый жизнерадостный и симпатичный человек становится похожим на зловещий призрак Второго типа. Но возможность не видеть в такой, как сейчас, ситуации лица собеседника очень помогает продолжать разговор. Мне, во всяком случае, точно помогает. Возможно, и Локвуду тоже.

— Но дело не в том, что я не хочу делиться всем этим, Люси, — продолжил он. — Просто… Просто мне это слишком больно.

— О, я знаю! Конечно же, я это знаю. Я…

— Ты хоть минутку можешь помолчать? Знаешь, моя сестра очень во многом была похожа на тебя. Такая же взбалмошная порой, и упрямая, но всегда честно признававшая свою вину и очень преданная. Она ухаживала за мной, а я ее обожал. Но я был маленьким ребенком, Люси, ленивым, непослушным, и все такое прочее. Я хотел, чтобы все было по-моему, и потому слишком часто не прислушивался к тому, что мне говорит сестра. А зря. В тот вечер, когда все произошло, Джессика разбирала один из ящиков, оставшихся после родителей. Никогда не можешь знать заранее, что в них окажется. Джессика попросила меня помочь ей. Я отказался. Я был слишком занят — только что слез с яблони и спешил к себе в игровую комнату. В ней сейчас находится наш офис. Я вошел из сада через заднюю дверь, и услышал крик Джессики. Я побежал… но было слишком поздно. Что случилось потом, я почти не помню. Наверное, об этом тебе известно лучше, чем мне.

В этом месте Локвуду единственный раз изменил его ровный спокойный тон, и я была очень рада тому, что в полутьме могу избежать встречаться с ним взглядом.

— Того призрака я уничтожил, — сказал он, — но что толку? Все равно я опоздал. И чувствовал себя… — я чувствовала, что он тщательно подбирает слова. — Не столько гнев, не столько горе, Люси, сколько опустошенность. Ведь я должен был в то время находиться в той комнате рядом с Джессикой. Должен был защитить ее. Еще одной такой же потери я не допущу. Знай, Люси, что пока мы вместе, я буду тебя защищать, чего бы мне это не стоило, — он повернул фонарик и осветил лаз в стене. — Но клянусь, что если ты еще раз войдешь в ту комнату без моего разрешения, или стащишь мои бисквиты «Лейбниц», я тебя никогда не прощу. А теперь полезай в эту дыру. Что там в ней на этот раз, нечистоты или ряска, я не знаю. Вот заодно ты первой и выяснишь это.