С нашим появлением настроение у всех сразу и заметно улучшилось. Нас окружили, принялись забрасывать вопросами. Меня дружески похлопывали по спине, мне улыбались, совали энергетические напитки, благодарили, бранили, предлагали присесть, уверяли, что сейчас мне лучше не сидеть, а ходить — и все это сразу. Джордж протянул мне пончики, Фло Боунс кивнула мне с таким выражением на лице, которое с некоторой натяжкой можно было бы назвать благожелательным. Даже Киппсу, похоже, полегчало, когда он увидел меня. Во всяком случае, он повеселел и сразу же принялся спорить с Локвудом о том, что делать дальше.

Сам Киппс предлагал дождаться Барнса, и повести сотрудников ДЕПИК вниз, торжественно показывать им подземные тюремные камеры. У Локвуда были другие планы.

Пока они спорили, я выбралась из толпы, и там увидела Холли.

Выглядела она далеко небезупречно. По ее собственным понятиям, она выглядела замарашкой, хотя на мой взгляд, ее одежда по сравнению с моей одеждой была элегантно разорвана, лицо красиво поцарапано, ботинки изящно испачканы грязью. Что поделаешь, даже если прокрутить Холли в бетономешалке, она вылезет оттуда свеженькой и отутюженной.

Наши взгляды встретились.

— Привет, — сказала я.

— Привет.

— Ты как?

— Нормально… А ты?

— Слегка приложилась головой, но ничего… Слушай, я рада тебя видеть.

— Сумела выбраться все-таки, — кивнула Холли. — Поздравляю.

— Ага, спасибо.

— Я кое-что нашла, — сказала Холли. — Висел, зацепившись за какой-то штырь. Я подумала, что это, наверное, твой…

Да, в руке она держала мой рюкзак — потрепанный, покрытый слоем кирпичной пыли. Из-под верхнего клапана рюкзака выглядывала крышка призрак-банки. Похоже на то, что внутрь рюкзака Холли не заглядывала. А может, и заглядывала. Не знаю.

Я взяла у нее рюкзак и сказала.

— Большое спасибо.

— Не за что.

Ну, да, понимаю, это был не самый содержательный разговор, какой вы когда-либо слышали. Из такого разговора нечего взять ни для сборника мудрых изречений, ни для надписи на могильной плите. Но при всей своей ничтожности этот разговор был мне очень приятен, потому что впервые ни в моих словах, ни в словах Холли не было скрытого подтекста, второго плана. Не было замаскированной неприязни. Просто спокойный разговор двух уставших людей, в котором они исподволь просили друг у друга прощения и получали его. Мне думалось, что этот разговор станет поворотным пунктом в наших новых отношениях с Холли.