– Марисса Фиттис.

– Но мы же говорим о Пенелопе.

– Хм… да. Лучше еще раз перемой эту тарелку, Люси. На ней следы от кетчупа остались.

Я продолжила мыть тарелки, глядя сквозь окно на сад. Рядом со мной тем временем продолжал хихикать череп.

– Ладно, – сказала я. – Что ты там хихикаешь? Скажи, вместе посмеемся.

– Однажды я встречался с Мариссой, – сказал череп. – Разговаривал с ней. Да я тебе как-то говорил об этом, если помнишь.

– Да, я знаю. Это она посадила тебя в эту банку.

– Жутковато было вновь увидеть ее здесь.

– Пенелопа так похожа на нее? – Я вспомнила старую морщинистую женщину на фотографиях в Доме Фиттис. Но те снимки были сделаны незадолго до смерти Мариссы, а в молодости она, возможно, выглядела очень похожей на Пенелопу.

– Можно, конечно, и так сказать. А можно сказать, что она ничуть не изменилась за последние пятьдесят лет. О, это приводит меня в ужас, а ведь я всего лишь череп в банке. Но прости, не буду тебя отвлекать. Теперь столовые приборы. Испачканные джемом ножи и ложечки, которыми ели яйца. Я тоже когда-то ел яйца. Волшебные были времена!

– Прости, я что-то совсем запуталась, – сказала я. – Давай еще разок.

– Интересно, каким образом ей это удается. Понимаешь, она совершенно не изменилась. Ей восемьдесят лет, даже с хвостиком, а она выглядит все такой же молодой. Может, даже моложе.