На миг он подосадовал, что они увидят его в таком жалком состоянии, но и сами они, кажется, были не лучше. Возможно, им удастся договориться и сохранить секреты друг друга.
Вход во дворец защищала дверь из толстого стекла, навешенная на серебряных петлях. Открывать или закрывать ее Джинн мог, только находясь в человеческом облике: такой у него в свое время был каприз — воображать себя великим древним правителем людей, возвращающимся к себе домой. Сейчас, отодвигая тяжелый засов и распахивая дверь, он бегло подумал, что, пожалуй, пришло время ее переделать. То, что когда-то казалось забавной фантазией, в присутствии посторонних демонстрировать было неловко.
Теплый ветерок ласково пробежал по его лицу, и тут же мимо него во дворец ворвались три джинна — один из них при ближайшем рассмотрении оказался красивой джиннией, которую двое других бережно поддерживали. Джинн едва заметно улыбнулся: вечер обещал получиться более интересным, чем он надеялся. Он закрыл дверь и задвинул засов.
Похожая на клешню человеческая рука вдруг захлопнула металлический браслет на его запястье.
Ошеломленный, он попытался выдернуть руку, но она точно превратилась в замерзшее пламя. Боль застилала ему глаза. Он отчаянно старался принять иной облик, каким-то образом спастись от этого леденящего железа, но все без толку. Браслет словно приковал его к человеческому облику, не оставив ни малейшей возможности спастись.
Боль поднялась выше, к локтю, плечу, потом охватила все тело. Он упал на колени и поднял подернувшиеся пленкой глаза на джинна, который сотворил с ним такое. Но все три джинна исчезли. Прямо перед ним стоял бедуин, держащий на руках юную девушку. Это была Фадва, связанная, с замотанными грязной тряпкой глазами. Рядом стоял кто-то, кого Джинн сперва принял за ожившую мумию. Через мгновенье он разглядел, что это был уродливый старик в рваной накидке.
Старик торжествующе улыбался, демонстрируя черные обломки зубов.
— Готово! — воскликнул он. — Захвачен, и в человеческом облике! Такого не удавалось никому со времен Сулеймана!
— Теперь он твой раб? — поинтересовался бедуин.
— Нет еще. Для этого мне потребуется твоя помощь.
Мгновенье поколебавшись, бедуин положил связанную девушку на пол. Охваченный ледяной мукой, Джинн мог только смотреть, как Фадва мечется в бреду и что-то бормочет. Бедуин заметил его взгляд.
— Да, смотри! — крикнул он. — Смотри на то, что ты сделал с моей дочерью! Теперь ты заплатишь за это, тварь! Как бы страшно ты ни страдал, знай, что это только твоя вина и что твои мучения ничто по сравнению с ее!