– Да кому какое дело? – пробормотала Бет, снова поворачиваясь к рисунку.

Каждый фростфилдский двенадцатиклассник знал, что Бет с Солтом враги, но это было обычное противостояние учителя и ученика, из-за которого она бы не стала приходить сюда.

Возмездия требовало отношение Солта к Каре. Бет не знала, почему, но он, казалось, получал порочное удовольствие, унижая ее лучшую подругу. Солт оставлял Кару после уроков вполовину меньше, чем Бет, но после этих наказаний она каждый раз едва сдерживала слезы. А на понедельничном уроке математики, когда Кара попросилась выйти в туалет, Солт категорически отказал. Он продолжил рассказывать о квадратных уравнениях, не спуская глаз с Кары, а на его лице играла улыбка, словно он подзадоривал ее противостоять ему – словно знал, что она не осмелится. Кара продолжала держать руку поднятой, но какое-то время спустя та задрожала. Когда девушка сложилась от боли пополам, не в силах больше сдерживаться, Бет сама вытащила подругу из-за парты и вывела из класса. Пробегая по коридору, они услышали разразившийся смех.

Позже, стоя за углом естественнонаучной секции, Бет спросила:

– Почему ты не вышла? Он не смог бы тебя остановить, так почему ты просто не ушла?

На лице Кары застыла шутовская улыбка, всегда сопровождавшая внутреннюю панику:

– Просто я… – она проглотила половину слов, не отрывая взгляда от собственных ботинок. – Просто я каждую секунду думала, что надо продержаться всего лишь еще одну секунду, еще одну – и все станет хорошо. И мне не придется… ты знаешь.

«Бросать ему вызов». Бет сама закончила предложение, крепко обнимая подругу. Она знала, в чем заключалась сила Кары, видела это каждый день: противостояние без сопротивления. Кара держала удар, но никогда не била в ответ.

И тогда Бет решила: нужно что-то сделать. И рисунок как раз и был чем-то.

Она направила луч фонарика на свою работу, и напряжение в груди сменилось теплым сиянием удовлетворения.

«Неоновый кошмар, – подумала она. – Уродство тебе к лицу, док».

– Бет Брэдли, – прошептала Кара. Ее голос по-прежнему звучал испуганно, но на этот раз немного благоговейно. – Ты – псих высшего ранга.

– Ага, знаю, – ответила Бет, и по ее лицу расползлась улыбка. – Но я действительно хороша…

Пронзительный вой прорезал ночь: к ним неслась полицейская сирена. Бет, инстинктивно присев на корточки, натянула капюшон на короткие растрепанные волосы.

– Проклятье, – запаниковав еще сильнее, прошептала Кара. – Я же говорила — нас видели. Должно быть, они и вызвали – наверно, подумали, мы хотим что-нибудь украсть.